Спартак - [129]

Переведем: "линия Мажино", а точнее, "линия Красса" была протяженностью около 55 километров, ее ширина и глубина — 4,6 метра. Изрядно пришлось попотеть легионерам! А что же Спартак?

Плутарх:

"Сначала Спартак не обращал внимания на эти работы, относясь к ним с презрением".

Так и хочется спросить вождя — почему с презрением? Стоит взглянуть на карту, чтобы понять: мышеловка действительно захлопнулась. "Линия Красса", скорее всего, перерезала полуостров от города Терины на севере до Сколация на юге, там от моря до моря как раз чуть более полусотни километров. А ведь стена и вал — лишь часть обороны. Римляне никогда не надеялись только на укрепления. Стены и вал (то, что римляне называли "лимесом") должны сдержать первый натиск врага, основной же удар принимало на себя войско, находящееся за ними. Полсотни километров это не так и много, войско можно разместить в трех лагерях, каждый — на расстоянии одного перехода. В случае необходимости армия быстро собирается в кулак и бьет от души. Для успешного наступления требуется, как известно, тройное преимущество, а силы римлян и спартаковцев были приблизительно равны. Так отчего же "с презрением"? Неужели великолепный парень так возгордился?

Думаю, не возгордился, а рассуждал вполне здраво. Мудрость Красса была мудростью дилетанта, впервые попавшего на высокий командный пост. Красс воевал и раньше, но под его началом были лишь небольшие отряды. Тактику наверняка знал неплохо, а вот стратегию… Если бы Марк Лициний и в самом деле что-то понимал в мудрой науке стратегии, он должен был знать, что пассивная оборона — даже за "линией Красса" — залог будущего поражения:

1. Обороняющийся предоставляет всю инициативу противнику. Тот сам выбирает, где и когда нанести удар.

2. Пассивная оборона, особенно длительная, расслабляет войска, деморализует, гасит боевой дух.

3. "Запереть" армию противника равной численности практически невозможно. Как ни узок предполагаемый театр военных действий (полсотни километров), враг всегда может создать на острие удара подавляющее преимущество и оборону прорвать.

Так и случилось — "линия Красса", как и "линия Мажино", осталась в военной истории примером кровавого бессмысленного курьеза. Сам Спартак явно не придавал серьезного значения подобной фортификации. Сохранились его слова, переданные Саллюстием: "Только то место будет для них безопасно, где они будут стоять вооруженными". Смысл ясен — обороняются люди, а не стены. Впрочем, в первое время Спартак явно играл в поддавки. Его войско даже не пыталось вырваться из ловушки, словно вождь гладиаторов и в самом деле повернулся к врагу спиной. Это еще более успокаивало Красса, настраивая на оптимистический лад. "Презренные гладиаторы" оказались явно не ровней римлянам. Одно дело из засады нападать, совсем другое — правильную войну вести. Сразу видно, что они "люди низшие, наименее заслуживающие почтения"! Недочеловеки, в общем.

…Через много лет Красс еще раз недооценит противника. Победив парфян в нескольких мелких стычках, он попадет в стратегическую западню, откуда не выберется ни он сам, ни его армия…

Оставим пока Красса скучать возле свежевырытого рва и поглядим, что делается у Спартака. Его нам понять будет куда сложнее. И в самом деле, что заставило великолепного парня сунуться в мышеловку? Италия велика, мир еще больше, так зачем нужно было идти именно в Регий?

Прежде всего отметим, что направился он туда по собственной воле. Даже если поверить в "блестящую" победу Красса, одержанную на луканских полях, и предположить, что Спартак не хотел вступать в открытый бой с римлянами, отступать на "носок" Италии было совсем не обязательно. Смотрим на карту. Дорогой читатель, она у вас еще не превратилась в лохмотья?

Армия Красса, как мы уже знаем, догнала спартаковцев в Лукании. Удар приняло на себя прикрытие, и Спартак имел время, чтобы:

— Увести войско в горы, в хорошо знакомые ему Апеннины.

— Или двинуться быстрым маршем по Помпилиевой дороге (тоже знакомой) в Кампанию.

Спартак не делает ни того ни другого, он ведет войско на юго-запад, в Бруттий. Почему? Один ответ мы уже знаем — гладиаторы мечтали переправиться на Сицилию то ли всей толпой, то ли просто высадить небольшой десант. Но знаем мы и другое — этот ответ подкинул римлянам сам Спартак. Операция "Сицилийский лев" — типичная спартаковская дезинформация. К тому, что уже сказано, можно добавить еще одно, тоже известное соображение. На дворе осень, начались шторма, приближалась зима, неожиданно холодная, снежная. Зимой судоходство на Средиземном море прекращалось. Какой же уважающий себя пират станет головой рисковать? А ведь десантная операция, даже если надо высадить не пятьдесят тысяч, а только две, требует не один десяток кораблей. Неужели Спартак этого не понимал?

Уверен — понимал. Но переговоры с пиратами наверняка состоялись, вот только разговор шел не о Сицилии. Или, скажем осторожнее, не об одной Сицилии. Ошибка римлян, узнавших о контактах Спартака с киликийцами, в том, что они, поверив дезинформации, ждали НЕМЕДЛЕННОЙ высадки спартаковцев на остров, более того, считали это ГЛАВНОЙ ЦЕЛЬЮ Спартака. Оба эти вывода неверные, ибо целью Спартака являлась не Сицилия, где его армии просто нечего было делать, а войско Красса. Что же касается пиратов, то эти переговоры с ними были наверняка не первые, просто именно той осенью разведка Красса сумела о них узнать. А между тем никакой особой тайны во всем этом нет. О чем договаривались спартаковцы с "джентльменами удачи"? Конечно же, о совместных действиях против Рима! Но не зимой, когда по морю плавать опасно, а будущей весной. Война продолжалась, и Спартаку были очень нужны союзники под парусом.