Спартак Superstar - [8]

Петя тренировался по школе «Кёкусинкай». Броненосец, помнится, боготворил японца корейского происхождения Ояму, отца-основателя «Школы Окончательной Истины», знаменитого поединками с быками, которым садист Ояма отшибал рога и ломал хребты в целях саморекламы. Супержесткая до идиотизма школа карате соответствовала и характеру, и уму Петра Потемкина, и его бычьей мускулатуре. Среди тусовщиков Петька прославился тем, что однажды явился на семинар к заезжему китайцу и опозорил иностранного инструктора «тайдзи-цюань», сломав тому два ребра одним незатейливым ударом в честном, что важно, устроенном по обоюдному согласию, поединке.

– Че, брат? Признал дружбана Петьку?

– Здравствуй, Броненосец.

– Ну-у слава богу! Меня, понимаешь, попросили тебя встретить по-людски, я, вишь, и сочинил кабачок с бабами, с музычкой и с солидным халдеем. Нравится? Хы-ы!.. А помнишь, как мы с тобой в Парке культуры пиво пили? Помнишь, как мы у Тадеуша в зале бились? Ты мне, чертяка, тогда чуть зуб не выбил! А я те, хы, коленку зашиб. А после, помнишь, мы пошли в парк пивко сосать, режим нарушить. Ты, хы, дотудова еле дохромал, а меня мусора стопорнули, документы проверили и загомонили, типа, не похожий я на фотку в паспорте. У меня, помнишь, губищу, тобою разбитую, разнесло на полрожи... Ии-э-эх, веселые времена были!.. Брат, а может, пивка? Вовчика свистнем, он мигом организует! Ну их, лобстеров-жлобстеров, икру-шмукру, закажем воблы и пива! Много! А потом в баню с бабами. Они на все готовые, только свистни.

– Погоди, Петя. Не гони. Не съезжай с темы. Объясни, где я... то есть – где мы? Я умер?

– Тьфу на тебя! Скажешь тоже – умер! Живехонек ты, брателла. И я тож, тьфу-тьфу-тьфу, на здоровье не жалуюсь. Рановато нам, Спартакушка, на тот свет... Эй-й! Лабухи! Сколько можно «Таганку» пилить?! На бис петь вас не просили, волосатых. Давай, заводи «Песню про зайцев».

Поль кивнул понятливо, дернул струны, Джорж вдарил по клавишам, Ринго по барабанам, Джон запел:

– В темно-синем лесу, где трепещут осины...

– Петя, признайся – вокруг нас, по типу, виртуальная реальность?

– Я балдею! – Петя, изобразив лицом восхищение, схватился за графин с водкой. – За это надо выпить! – Свободной рукой, костяшками пальцев Петя постучал себе по лбу. – За твою башку, за башковитость твою надо по полной.

– Я пить не буду. Виртуальную ханку я пить отказываюсь.

– Обижаешь?

– Не съезжай с темы. Объясни, почему я без всяких истерик тру тут с тобою базары, вместо того, чтобы трахнуться в обморок от сильнейшего стресса, который обязан давным-давно сжечь все мои нервы к ядрене фене?

– Держите меня четверо! Это ж надо, а? Сам допер, что он под успокоительной наркотой сидит! Это ж какая голова у пацана! Золотая! За твою башковитость, братан, – и Петя влил в себя махом стопку. – Ух-х, х-хорошо пошла!.. Брат, я те одну умную вещь скажу, только ты, чур, не обижайся. Эт, вокруг, ни шиша не эта, как ты ее обозвал?

– Виртуальная реальность.

– Во! Не она это. Эт, понимаешь, другая... Как, бишь, ее?.. Забываю всю дорогу... Название на рыбу похоже...

– Какую рыбу?

– Дешевую. Моя бывшая, земная, котяре нашему всю дорогу такую брала... Вспомнил! Ментай! Эт, вокруг, по-научному говоря, ментальная реальность. В ей все, че закажешь – реальнее живого. По твоему вкусу и без всяких напрягов, реально. Навык, ясно, нужен, чтоб райскую жизнь выстраивать, но, раз я в этом деле поднаторел, дык, и ты, ясное дело, еще скорее научишься, с твоей-то, брат, башкой из золота.

– Петь, а можно этот рай убрать на минуточку?

Беззаботно пьяненькое выражение будто волной смыло с раскрасневшегося лица Броненосца.

– Уверен? – спросил Петр неожиданно трезвым голосом. Абсолютно трезвым. Сурово спросил, серьезно.

– На все сто, – твердо ответил Спартак.

– Хы-ы... – Броненосец улыбнулся уголком рта, пряча глаза, такое впечатление, что смущаясь. Хотя смущение и Петька – понятия несовместимые. Во всяком случае, в прежней жизни он ни разу не видел смущенного Броненосца. – Оно тебе надо, брат?

В тихом голосе Потемкина отчетливо слышался стон безнадежно больной надежды.

– Надо, – произнес Спартак с нажимом, будто гвоздь вбил в гроб умирающей надежды Петра Потемкина.

– Хорошо ведь сидим... Может, попозже это... о чем ты просишь?.. – агонизировала надежда по-женски.

– Нет! Сейчас.

– Ну-у, тогда-а держись...

И «заказанный» Потемкиным «рай» исчез. И гнетущая тишина повисла в утратившем лесную свежесть воздухе...

...Вокруг унылые стены, голый пол, из серости потолка торчит ржавая труба, из нее сочится сиреневый дымок. Спартак сидит на полу, обнаженный, неудобно поджав ноги. А напротив Спартака на коленях сидит монстр, лишь отдаленно напоминающий человека.

Тушу монстра покрывают ороговевшие чешуйки кожи. Под чешуей вздулись буграми мышцы грудины и живота, плеч, таза и конечностей. Нижние конечности короче, чем у человека, верхние длиннее. Конституцией монстр походит на гориллу. Кулаки – каждый по пуду, то есть килограммов по шестнадцать. Костяшки кулаков, как маленькие тупые рожки. Шеи у монстра практически нет. Носа тоже. Череп приплюснут. Ушные раковины малюсенькие. Глазницы узкие. Макушка блестит, и только ярко выраженные надбровные дуги покрыты густой шерстью для защиты органов зрения от пота.