Спартак. Гладиатор - [8]

— Мы, фракийцы, не меняемся, да? — спросил он у жеребца. — Не важно, что было бы лучше для Фракии. Мы бьемся против всех, даже против своих. Особенно против своих. Объединиться ради борьбы с общим врагом, тем же Римом? Да ни за что! — Он коротко, гневно рассмеялся. Первая часть задачи, порученной отцом, — служба в римском легионе — была выполнена. Он надеялся, что сможет пожить относительно нормальной жизнью, прежде чем приступить ко второй части — попытке объединить племена. Но оказалось, что этого не суждено. Темное облако войны с кровавым подбоем снова отыскало его. И все же он не пытался игнорировать внезапное возбуждение, а, напротив, радовался ему. «Котис убил моего отца. Вероломный негодяй. Он должен умереть, и в самое ближайшее время».

Конь уже давно привык как к монологам, так и к молчанию и спокойно тащился за ним.

У больших ворот обнесенного стеной селения стояли двое часовых со щитами и дротиками. Пока путник поднимался по склону, они скептически разглядывали его и негромко переговаривались. Мало кто из путешественников являлся в селение в столь поздний час, тем более по такой плохой погоде. Еще меньше среди них было воинов в кольчуге или с луженым шлемом. А жеребец новоприбывшего, невзирая на хромоту, был очень хорош. А еще он был белым — такую масть любили цари.

— Стой!

Путник остановился, подняв левую руку в мирном приветствии. «Просто впустите меня без лишних вопросов».

— Неважный сегодня вечер, — спокойно сказал он. — Такой вечер приятно провести у очага с чашей вина — после того, как почтишь бога-всадника.

— Ты говоришь по-нашему? — удивленно спросил часовой постарше.

— Конечно! — рассмеялся путник. — Я такой же мёз, как и вы.

— Да ну? А я б тебя не отличил от собачьего дерьма! — огрызнулся второй часовой.

— И я тоже, — добавил его товарищ чуть более вежливым тоном.

— Возможно, но я родился и вырос в этом селении. — Он нахмурился при виде их сердитых взглядов. — Так-то вы меня встречаете после почти десяти лет отсутствия?

Путник уже готов был сказать, что его зовут Пейрос, но старший из стражников заговорил первым.

— Кто ты такой? — Он присмотрелся к рукам новоприбывшего, заметив брызги крови, а потом снова перевел взгляд на его лицо. — Погоди-ка! Да я же тебя знаю! Спартак?

«Вот дерьмо!»

— Верно, — коротко отозвался путник, поглаживая рукоять меча.

Мужчина постарше расплылся в изумленной улыбке:

— Ради всех богов, что ж ты сразу-то не сказал?! Я Ликург. Мы с Ситалком вместе сражались. — Он предостерегающе взглянул на приятеля.

— Я тебя помню, — сказал Спартак, приветливо кивнув.

А вот его взгляд, брошенный на второго часового, был куда менее дружелюбным. Пристыженный воин вдруг заинтересовался грязью у себя под ногами.

— За то время, пока тебя не было дома, многое изменилось, — печально сказал Ликург. — Твой отец…

— Знаю, — оборвал его Спартак. — Он мертв.

— Да.

Спартак не сдержался:

— Умер при подозрительных обстоятельствах, как я слышал.

Ликург посмотрел на своего товарища.

— Никто из нас не имеет к этому отношения. Тебе надо поговорить с Поллесом.

— С Поллесом?

— Это главный телохранитель царя, — с явственным отвращением произнес Ликург.

— А что с Гетасом, Севтом и Медоком? Они еще живы? — небрежно поинтересовался Спартак.

— О да. Они впали в немилость, но не лезли не в свои дела, поэтому Котис не стал их трогать. — Осознав, что их разговор принял опасное направление, Ликург облизал губы. — А ты?..

Спартак словно бы не услышал его.

— Я устал. Я несколько недель провел в пути. И хочу лишь одного — съесть чего-нибудь горячего и выпить со старыми друзьями. Царь подождет до завтра. А до тех пор не нужно ему знать, что я вернулся. — «А к тому времени, если будет на то воля богов, станет слишком поздно. Раз эти двое меня узнали, действовать надо немедленно. Гетас и остальные помогут». — Я же не очень многого прошу?

— К-конечно нет, — запинаясь, пробормотал Ликург и свирепо взглянул на напарника. — Мы никому ни слова.

— Ни единой живой душе, — предупредил Спартак.

Голос его внезапно сделался ледяным, и стражники испуганно кивнули.

И, прикрыв нижнюю часть лица полой плаща, Спартак прошел мимо них, не говоря более ни слова.

— Ты, придурок недоделанный! — зашипел Ликург, когда путник скрылся из вида. — Спартак — один из опаснейших воинов, каких знало наше племя! Радуйся, что он был в хорошем настроении. Тебе не захочется его злить, уверяю.

— Что он задумал?

— Не знаю! — огрызнулся Ликург. — И знать не желаю! Если кто-то будет потом спрашивать — мы его не узнали. Понял?

Глава II

Настроение у Ариадны было отвратительное. Обычный ритуал воскуривания благовоний и медитация не дали ей ничего, кроме изломанных, тревожных образов. В основном это был нагой Котис в постели. В других — еще и Поллес. Эти видения вызывали у нее особое отвращение. Более привлекательными — и опасными — были те, в которых она защищалась от царя при помощи ножа или своей змеи. «Какой смысл убивать его? — обреченно подумала девушка. — Мне придется бежать из селения, чтобы меня не прикончили его телохранители. И куда же мне идти? В Кабиле?» Ничего другого ей в голову не приходило, но эту идею она отвергла сразу. Жрецы Кабиле не станут укрывать цареубийцу. Она очутилась в ловушке, и не к кому было обратиться за помощью.