Спартак. Бунт непокорных - [42]

Но гигант как сквозь землю провалился. Вариний подошел к солдатам, которые перевязывали раны, опираясь на древки копий, чтобы не упасть. Он стал расспрашивать их.

Прошло тридцать дней с тех пор, как они вышли из Рима. По Аппиевой дороге они дошли до Капуи, потом, перевалив через горы, вышли к долинам Вольтурно и Силара, к Апулии.

Впереди, разоряя и сжигая поместья, виноградники и виллы, бежало войско под предводительством Крикса, Эномая, Тадикса и Виндекса.

Разведчикам удалось поймать нескольких рабов. С них бичами сдирали кожу, жестоко истязали, и они выдавали имена — дерзко, с вызовом, будто желая, чтобы их как можно скорее убили. Но они не дождались этой милости. Их бросили на съедение волкам и хищным птицам. Начались сражения.

Нужно было уничтожить всех, мужчин и женщин, не щадить никого. Некоторые сами пронзали себе грудь мечом, бросались на копья.

Консул Геллий Публикола отдал приказ истребить всех, кто остался от войска, которое легионы преследовали в Апулии и, наконец, загнали на полуостров, лежащий под сенью горы Гаргано.

На вершине горы Вариний продолжал искать тело гиганта. Солдаты спустились оттуда, будто испуганные тучей черных и белых птиц, закрывших небо огромными крыльями. Их острые клювы и цепкие когти уже разрывали тела.

Вариний не нашел гиганта. Возможно, его тело было завалено другими телами или, скатившись по склону, упало в море.

Может быть, его унесли птицы? Или забрал Нептун?

Кому известны замыслы богов?

Публий Вариний сошел вниз с вершины горы Гаргано.

Он останавливался перед каждым трупом и, если не мог разглядеть лицо, наклонялся, мечом отодвигал руки мертвецов. Иногда ему приходилось переворачивать тело на спину, чтобы рассмотреть застывшие черты.

Оказывается, у этих дикарей был человеческий облик.

Он встал, сделал несколько шагов, остановился и вновь с ожесточением принялся за поиски.

Ни одно из этих неподвижных лиц, изуродованных, покрытых засохшей кровью, не было искажено гримасой страха, того панического страха, который — он знал это — отразился на его лице, когда он карабкался на берег Вольтурно, спасаясь от рабов. Конь под ним пал и придавил его, и была минута, когда он подумал, что не сможет выбраться, убежать. Этот страх не отпускал его до тех пор, пока он не достиг Кум.

Каждый раз, когда к нему приближался раб, будь то мужчина или женщина, в термах или на вилле консула Геллия Публиколы, он боялся, что один из них набросится на него с кинжалом.

Публий Вариний шел вдоль реки. Волны обмыли тела, и кровавые раны казались темными полосами.

Он наклонился.

Лица этих дикарей были спокойны, будто они встретили смерть храбро и мудро как философ, подчинившийся воле богов.

Вариний обеими руками сжал меч, занес его над головой и принялся с яростью рассекать трупы.

Вода, окрасившись в пурпур, забурлила. Но волны снова смыли кровь, и лица, даже рассеченные мечом, продолжали излучать спокойствие, приводившее Вариния в исступление.

Он широко шагал по мокрому песку, нанося удары направо и налево. Птицы с желтыми и черными клювами носились над ним с пронзительными криками.

40

Спартак сидел на скале, на опушке соснового леса, где собрались последовавшие за ним рабы. Вдалеке, в долине Апулии, горели огни, около моря чернели горы Гаргано.

Склонившись вперед, подперев кулаками подбородок и прищурив глаза, он напряженно всматривался вдаль, будто стремился различить среди пылающих костров линии палаток, проходы, частокол и наблюдательные башни римского лагеря.

Он представлял себе дозорных, обходящих лагерь по квадрату. Самые яркие из пятидесяти костров горят перед палатками трибуна, претора, легата и консула.

Поблизости от большого четырехугольника виднелись два других, поменьше.

— Три лагеря, — сказал Спартак, повернувшись к Иаиру, стоявшему рядом с Посидионом и Курием. — Три легиона, — добавил он. — Они разожгли костры. Они уверены в себе. Они одержали победу над Криксом.

Он обхватил голову руками.

— Посмотри! — крикнул Курий, указав на другие огни, горевшие в долине Кампании со стороны Капуи, Кум, Нолы, Абеллина и Нуцерии.

— Еще три легиона! — мрачно сказал Курий.

Иаир сказал:

— Эти челюсти Рима сомкнутся и раздавят нас. Они разгромили Крикса и теперь готовятся напасть на нас.

Спартак поднялся и пошел по опушке леса.

В нескольких сотнях шагов позади раскинулся лагерь рабов. В ночном мраке едва можно было различить хижины, построенные из веток, и кожаные палатки.

Спартак запретил петь, кричать и разводить огонь.

Рабы возмущались, говорили, что, когда с ними были Крикс, Эномай и Виндекс, прятаться не приходилось. Они поджигали хлебные поля, виноградники, поместья, виллы и даже леса. Весь горизонт был объят пламенем.

Кто-то вышел вперед обвинив Спартака в нежелании и даже неумении сражаться, в том что он думает только об отступлении, о побеге, вместо того чтобы сразиться и победить римлян. Ведь с Криксом они убили претора и легата, захватили знамена и разграбили города.

Спартак прыгнул, схватил мятежника за горло и крикнул, что любой из них был волен присоединиться к Криксу и Эномаю, но в конце пути их ждала только смерть. Он, Спартак, знал это. Боги предупредили его.