Спарринг со смертью - [13]

— Сейчас вас проверят на приборах… К телу подключат датчики, они будут снимать показания… расслабьтесь, будьте спокойны… Чем расслабленней вы будете, тем точнее будут замеры. Понятно? — Доктор Сизин одобрительно улыбнулся Лене.

Лена закрыла глаза и полностью отдалась во власть эскулапов.

На обследования ушло около получаса. Когда датчики были сняты с нее, Лена открыла глаза и посмотрела на Сизина.

— Все в порядке, — не слишком охотно пробурчал он. — Процесс развивается нормально, ваше восстановление прогрессирует.

«Ничего не восстановилось и не улучшилось. Ты безнадежна… Когда только ты сама осознаешь это?!» — прочитала Лена в его темных, как сочинские ночи, глазах.

Ее привезли в палату и оставили одну. Лежа в четырех обшарпанных стенах, она думала о своей жизни.

Всего месяц назад она была полна сил и энергии, она любила и была любимой. Она представляла, как Федор будет приходить с работы усталый, как она будет заботиться и ухаживать за ним. Она мечтала о теплом и уютном доме. И счастье казалось таким возможным, таким близким… И вот все рухнуло… Теперь она обуза для любимого человека. Господи! Она не может обречь Федора на такую муку. Нет! Она должна, она обязана отказать ему.

Вечер наступил незаметно. С темнотой ее все больше охватывало отчаяние — никому до нее нет дела.

Дверь отворилась, и молоденький санитар с невыразительным лицом серой мышкой проскользнул в палату.

— Ну, Басова, давай займемся твоим туалетом, — произнес он голосом, удивительно подходящим к его внешности.

Лене отчего-то стало жаль его: вот ведь работа, выносить горшки за такими, как она. «У него, наверное, и девушка есть…» — почему-то подумала она.

— Ты слышишь? — Он приблизился. — Или ты спишь?

В его голосе ей послышалось напряжение.

— Сколько тебе лет? — спросила она только для того, чтобы не молчать.

— Я уже совершеннолетний, — хмыкнул он, приближаясь, — и ты будешь у меня не первой…

«Господи, что он несет», — ужаснулась Лена.

— Ты что? Шутишь? — ей казалось, что это дурной сон. — Я закричу…

— Давай, кричи. Только это самая крайняя палата. Вряд ли тебя услышат.

Он присел на край кровати и провел рукой по ее лицу. Рука была липкой и противной. Лена задохнулась от отвращения.

— Ничего, ничего, — шептал он, сдергивая с нее одеяло и тиская ее груди. — Я буду очень аккуратен, тебе понравится, будешь еще просить меня об этом…

Она почувствовала его слюнявые губы на своих губах.

— Мерзавец, — прошептала она, не в силах ни закричать, ни пошевелиться.

Слезы хлынули у нее из глаз, ей казалось, что она сейчас потеряет сознание.

Санитар, потея и сопя, взобрался на нее, сделал несколько фрикций и с облегчением отвалился в сторону.

— Ну вот, ты молодец, — одобрительно сказал он, убирая в брюки предмет своей мужской гордости. — Будешь себя хорошо вести, я приду к тебе еще раз… Тебе ведь понравилось?

— Дай мне судно, мальчик, — с ненавистью произнесла она и с удовольствием заметила, как скривилась его физиономия.

Она смотрела на него не мигая, пока не почувствовала, что судно полно.

— Теперь можешь забирать! — Она отвернулась к стене.

Басова лежала в темной палате и потерянно смотрела в потолок. Она не видела, что творилось и происходило вокруг нее, она вообще ничего не видела — она была сосредоточена на своей боли и своих переживаниях. Весь мир оказался сужен для нее до размеров собственного тела — несчастного, искалеченного, жалкого.

Перспективы выздороветь у нее были ничтожными. Она поняла это из нескольких фраз, оброненных доктором Сизиным. Сизин не рассчитывал, что она их расслышит, и говорил откровенно — совсем не так, как разговаривал с ней. Все, что ее ожидало, — это жизнь в инвалидной коляске. Но был один крохотный шанс, один. Она могла улучшить свое состояние, только если изо дня в день станет через боль и страдания выполнять физические упражнения.

Сегодня Сизин зашел к ней и напрямую заявил:

— Ты сможешь снова двигаться, если проявишь столько силы воли, сколько вкладывает спортсмен для того, чтобы выиграть олимпийское «золото».

Лена никогда не занималась спортом — она и так росла здоровым ребенком. Природа наградила ее спортивной фигурой, и ей не нужны были никакие дополнительные усилия, чтобы выглядеть привлекательной. И вот теперь ей необходимы физические нагрузки, дисциплина, диета. Справится ли она? Выдержит ли?

— Сколько потребуется времени? — спросила она.

— За чудо надо платить. Вам понадобится от одного года до пяти, а может, и больше. Вам тридцать четыре года. Шансы есть.

— Стану ходить к сорока, — прошептала Лена.

— Все зависит от вашего упорства. Может, и в полгода уложитесь, но не надо настраивать себя на легкий путь. Через несколько дней вас выпишут, вот тогда и начнется борьба за существование.

— Кому-нибудь это удавалось?

— Я бы не стал вам врать. Таких людей не так уж и мало. О Валентине Дикуле слышали когда-нибудь?

— Он самый известный силовой жонглер в мире.

Лена любила цирк и знала о судьбе воздушного гимнаста, который после травмы позвоночника нашел в себе силы встать на ноги и, более того, стать человеком, чью мощь сравнивают с мощью былинных богатырей.

— Верно. Так вот он смог. Сможете ли вы, я не знаю. — Сизин положил на тумбочку несколько потрепанных журналов. — Левая рука у вас неплохо двигается, сможете сами листать?