Спанки - [87]

Спанки исчез, унеся с собой жизнь Зака, но оставив его подругу живой и невредимой. Ну что ж, уже хотя бы за это я мог быть благодарен судьбе.

Позвонив из автомата в конце улицы, мы вызвали “скорую помощь”. Прибывшие вскоре врачи были ошеломлены увиденным и немедленно связались с полицией.

Что и говорить, кошмарная выдалась ночка.

Понятно, что и врачи и полиция недоумевали по поводу загадочной гибели Зака. Было ясно: За получил мощнейший удар электрического тока, однако поблизости от того места, где он лежал, никаких оголенных проводов не обнаружили. Мы с Дэбби подробно рассказали о случившемся двум полицейским, мужчине и женщине, которые, судя по всему, не поверили ни единому нашему слову.

Меня допрашивали в отдельной комнате; вопросы сыпались один за другим, до тех пор пока они не убедились, что мы оба говорим правду. Да разве мы могли вести себя иначе? Полиция отключила ток во всей квартире и предложила нам с Дэбби подыскать для ночлега какое-нибудь другое место.

Полицейские вызвались подвезти Дэбби до дома, где жила ее сестра. Перед уходом она окинула меня испепеляющим взглядом, явно полагая, что, если бы Зак не открыл мне дверь, сейчас он был бы жив.

Я отказался от предложенных мне полицией услуг и пешком побрел в свою уже основательно разгромленную квартиру, объятый смертельным страхом и окончательно сбитый с толку.

Глава 31 Рукопашная

Замок в двери квартиры оказался заменен, а к косяку было приколото адресованное мне письмо.

Меня уведомляли о том, что из-за нарушения условий проживания в занимаемой мною квартире ее аренда прекращается, а соответствующий договор о найме расторгается. (Судя по всему, Спанки вновь покопался в файлах компьютера.) В письме указывалось также, что якобы я не ответил на предыдущие письма аналогичного характера. Более того, владелец дома принял решение о незамедлительном моем выселении по причине нанесенного жилищу ущерба (в чем обвинялся опять же я), а также неоднократных жалоб соседей на учиняемый мною постоянный шум. Помимо всего прочего, не исключалось также, что мне будет предъявлен соответствующий гражданский иск. Все мое имущество было складировано у смотрителя здания, а сам я предупреждался о том, что в случае попыток насильственного вторжения в квартиру сработает охранная сигнализация, код которой, естественно, уже успели сменить, и тогда к делу подключится полиция.

Черт бы побрал эту проклятую аренду!

Половина пятого, утра.

Зак погиб.

Дэбби вконец терроризирована.

В кармане у меня оставалось четыре фунта и семьдесят два пенса.

Ни бумажника.

Ни часов.

Ни одежды, кроме той, что была на мне.

И совершенно некуда податься.

К Саре идти нельзя, даже если бы она согласилась принять меня. Теперь я уже не смог бы поручиться за себя, общаясь с ней, — как, впрочем, и с любым другим человеком. Спанки был всегда рядом, куда бы я ни направился, следуя по моим стопам и превращая меня в своего рода ходячую чуму.

— Чего ты добиваешься от меня?! — в сердцах заорал я и принялся яростно барабанить и пинать дверь, покуда в подъезде не вспыхнул свет и не начали высовываться из дверей перепуганные жильцы. Мне не оставалось ничего иного, кроме как пуститься в бега, поскольку соседи могли в любую минуту вызвать полицию.

Как только я снова оказался на улице, дождь припустил с новой силой, отчего мои кроссовки то и дело захлестывали потоки ледяной воды. Я брел наугад, куда глядят глаза и желал лишь одного: оказаться как можно дальше от этой проклятой квартиры.

Как ни странно, в моем воображении вдруг возник образ Джои, хотя при одной мысли о нем я испытал лишь еще большую ярость. Я очень хорошо помнил, что поведение моего брата в последние недели его жизни отличали неизменная уклончивость, стремление поскорее уйти, как только я обращался к нему с каким-нибудь трудным вопросом, демонстративное желание показать, будто у него есть дела и поважнее, нежели пустая болтовня со мной.

Я брел в направлении железнодорожного моста, кирпичные арки которого словно бы подпирали собой темноту, как вдруг из мрака выплыла сумрачная, подернутая дымкой фигура, медленно приближавшаяся к полосе света. Я сразу же узнал это желтое, изможденное лицо. Джои был в своей старой полосатой пижаме, с несоразмерно широким воротником — верный признак близкой смерти. Шел он босиком и, казалось, совершенно не замечая грязных луж. Он был как живой, и даже одежда на нем выглядела вполне естественно, вплоть до забрызганной грязной водой брюк.

— Привет, Марти.

— Привет, Джои.

— Что-то поганый у тебя видок.

— Хорошо уже то, что я, в отличие от тебя, все еще жив. Тебя что, Спанки прислал?

— Даже и не знаю. Тебя надо бы спросить. Последнее, что мне запомнилось, это как я лежу в своей спальне в Твелвтризе.

— Слушай, боюсь, что это не сработает.

— Что не сработает?

— Никакой ты мне не брат. Ты похож на него, говоришь как он, однако Джои давно умер.

— Марти, Спанки умеет возвращать к жизни былые воспоминания. И ты тоже сможешь это делать, если позволишь ему проникнуть в себя.

— Ах, так ты все же его знаешь! Значит, он сделал из тебя нечто вроде лунатика и теперь хочет, чтобы ты убедил меня в прелестях жизни там, по другую сторону?