Спанки - [42]

Он уже говорил мне, что намерен прекратить свое существование в облике духовного даэмона исключительно ради обретения человеческого обличья, однако никогда не рассказывал о своей жизни на Земле.

— Знаешь, Мартин, я не слишком люблю говорить о себе самом. — Он тоже сел на пол и поставил бутылку между нами. — А в общем все довольно просто. В принципе, даэмоны не имеют телесной оболочки — мне же хотелось осязаемости. Тела. Человеческой жизни. Поэтому я был возрожден уже в облике человека и с тех пор с огромным удовольствием помогаю людям.

Возможно, все дело в этих изумрудно-зеленых глазах, неотрывно смотревших на меня, однако впервые за все это время я понял, что Спанки скрывает от меня нечто действительно важное.

Как знать, если бы я раньше начал действовать в соответствии с возникшими у меня смутными подозрениями, возможно, вообще ничего не случилось бы?!

Глава 14 Подозрение

В субботу я сообщил Заку, что съезжаю с квартиры.

— Что значит — съезжаешь? — изумленно спросил он. — А я-то думал, старик, что тебе здесь нравится. Считал, что между нами возникла даже некоторая гармония, что нам приятно осознавать эту связь друг с другом.

Всю вторую половину дня он просидел на полу, куря “травку”, надев наушники и играя на компьютере в “Дельфина Экко”. Спанки все организовал так, что во вторник утром можно было начать перевозить веши. Он уже забрал ключи и показал мне документы на квартиру, хотя и отказался объяснить, как ему удалось их оформить, сославшись на то, что это, мол, лишь “частичка волшебства”.

— Зак, мне тоже было приятно твое общество, однако предложение оказалось настолько заманчивым, что я попросту не смог отказаться.

— А знаешь, Мартин, ты становишься совершенно другим человеком, — укоризненно заявил он, тыкая мне в грудь пальцем. — Раньше ты всегда был таким простым, открытым, что ли, а в последнее время стал вести себя как-то странно. Сначала эти наряды, потом — работа. Ты даже перестал интересоваться, как дела у Дэбби! Это что, все из-за даэмона, да? Он превращает тебя в хлыща. Ну что ж, прекрасно! Таким образом, деньги стали для тебя неким божеством. А, пошел в задницу! Больше ты для меня не существуешь.

Он нацепил наушники и опять принялся водить своего дельфина по подводным пещерам. Меня же его реакция попросту возмутила. Разумеется, Заку нравилось, что в любое время есть где разжиться левыми деньжатами, и сейчас, когда он почувствовал, что эта возможность уплывает, ему вдруг расхотелось знаться со мной.

Я сорвал с него наушники.

— Зак, нам обоим пора повзрослеть. И ты не можешь вот так сидеть здесь до конца своих дней. Все вокруг нас находится в постоянном движении, причем новое поколение уже наступает нам на пятки. Все эти книжки, игры, — я обвел рукой захламленную гостиную, — они ведь не имеют никакого отношения к реальной жизни. Дэбби носит под сердцем твоего ребенка, и либо она сделает аборт, на который опять же тебе предстоит раздобыть деньги, либо ты должен будешь взять на себя заботу о ней самой и о младенце. Пора бы тебе подыскать работу и немного образумиться. Ты уже не ребенок.

Он отбросил джойстик, наушники и, ссутулившись, повернулся ко мне:

— Только не надо, старик, переводить разговор на меня. Именно ты нуждаешься в каком-то там духовном поводыре, который должен помочь тебе одолеть жизненные проблемы.

— Все это произошло без какого-либо участия с моей стороны. Просто так получилось. Не знаю, как и почему, но получилось.

— Но это же нечестно! — вдруг заорал он. — Ведь из нас двоих именно я во все это верю! Причем верил всегда. И где же мой поводырь?! Кто поможет мне преодолеть жизненные трудности?

Этого я не знал и потому не мог ответить на его вопрос. В последние дни он выглядел так, что ему лучше было не выходить на улицу.

— Я попрошу его помочь тебе, — сказал я и действительно это сделал.

По правде говоря, Спанки отнюдь не пришел в восторг от моей просьбы. В очередной раз он заявился ко мне в магазин поздно вечером в понедельник, когда я все еще корпел над бланками заказов. Я его почти не узнал — на нем были джинсы “Серебряная нашивка” от Леви и белая тенниска, а сам он показался мне почти обыкновенным человеком.

— Заку я не могу помочь, потому что не в состоянии выбирать себе клиентов, — объяснил он, взгромоздясь на гору упакованных в пластиковые мешки диванов.

— Понимаешь, парень совсем в лоскутах, и я не знаю, как ему помочь, — проговорил я. — Ну неужели совсем ничего нельзя сделать?

— Ладно, я подумаю над этим.

— А зачем ты вообще пришел? Или нам сегодня предстоит очередное мероприятие?

— Нет, просто я — маленькое существо, у которого масса дел. Здесь на людей посмотреть, там паутинку сплести. Родители опять звонили?

— Да, три раза, с некоторым интервалом во времени. Я оставил Лотти записку, в которой сообщал, что до следующего уик-энда меня ни для кого нет.

— Молодчина. А пришел я лишь затем, чтобы сказать, что до пятницы меня не будет. Желаю приятного новоселья.

— Спасибо. И тебе удачи во всех делах. Когда я снова поднял голову, его уже не было, и лишь в воздухе витал его терпкий аромат — как личная роспись на документе.