Спанки - [108]

— Привет, Мартин. Я слышал, ты пошел на поправку?

— Да, теперь уже намного лучше.

— Хотя шрам на шее все же выглядит жутковато. Похоже, теперь тебе придется постоянно носить водолазки.

— Наверное.

— А сюда тебя что привело?

— Я мог бы задать тебе тот же вопрос.

— Ну, ты же сам меня позвал. Насколько я понимаю, тебе хотелось о чем-то меня спросить.

— Хотелось. Давно хотелось спросить тебя: почему?

— Почему я не сказал тебе о своей болезни? Просто я думал, что ты ничего не поймешь, и, как оказалось позже, я был прав.

— Но ты мог хотя бы попытаться. Нехорошо это было — обманывать меня.

— Мартин, да я ведь постоянно тебя обманывал. Старшие братья всегда так поступают. Приходится врать маленьким детям, чтобы избавить их от лишних страданий. Поэтому я тянул до последнего, тем более что отец с матерью, если бы я на них положился, так толком ничего и не рассказали бы тебе.

— Может, и так, однако мне кажется, что ты сам сделал все гораздо хуже.

— В самом деле? Неужели ты действительно смог бы все понять? И все же запомни: когда тебя любят, тебе постоянно говорят неправду, и тут уж ничего не поделаешь. Я очень рассчитывал на то, что мой конец будет достаточно быстрым, однако вот получается, сам себя обманул. Никак не предполагал, что ты так кувыркнешься, завалишь экзамены ну и все прочее.

Облик Джои стал постепенно блекнуть — мне было довольно трудно удерживать память о нем.

— Ладно, мне пора. Ну так как, будем снова друзьями? О`кей? И давай больше без этой ерунды про старшего брата. Постарайся жить собственной жизнью.

Джои поднял кулак с торчащими вверх указательным и средним пальцами — это был его старый детский жест, который я никогда не забывал. Я ответил ему тем же и улыбнулся, хотя теперь его было уже трудно различить в тени под деревом.

— Друзья, — кивнул я, после чего он словно сквозь землю провалился, так что я даже усомнился в его мимолетном присутствии. Что и говорить, мощная это штука — воображение.

С тех пор моя жизнь сильно изменилась.

Я много путешествую — иногда с Лотти, которую очень люблю, но чаще в одиночку. Есть такие вещи, частью которых она просто никогда не смогла бы стать. Когда я приезжаю в новый город, то начинаю отыскивать людей, с которыми мог бы поделиться собственным опытом и своим постоянно нарастающим внутренним знанием. Я очень чутко отношусь к людям, которые пребывают в полном одиночестве, одержимые дьяволом. Узнаю я их без труда, и когда это случается, я стараюсь дать им совет, что надо сделать ради своего спасения.

Я говорю им, что действовать надо, пока они еще не расстались с собственной волей.

И объясняю, что может произойти, если они ее лишатся.

Разумеется, люди, как правило, не верят подобным речам. Полиция обо мне тоже наслышана, и мне не всегда помогает даже то, что я состою на учете в психбольнице.

Но я категорически не желаю, чтобы меня считали каким-то психом или, более того, шарлатаном.

Я стараюсь, чтобы мои воспоминания о прошлом не выветрились.

Впрочем, уж это-то дается мне без особого труда.

Ведь Спанки всегда со мной.