Спальня, в которой мы вместе - [20]

«Монако», смесь панаше и гранатового сиропа, был крепостью не более 12 градусов. Однако внезапное опьянение охватило меня. Восклицания посетителей за соседними столиками и их лица сливались воедино. Когда я повернула голову, летний калейдоскоп, нежный и красочный, влился потоком в мои глаза и начал искажаться.

Ладонь, которую Зерки положил на мою руку, вырвала меня из этого круговорота.

– Эль? С вами все в порядке?

– Да. – Я пришла в себя. – Вы хотите сказать, что Дэвид намеренно втянул его в эту махинацию, зная, что это опасно?

– Мне кажется, все доказательства указывают на то. На деловом жаргоне это называется «громоотвод». Лох, которому дают держать зонтик, когда погода еще хорошая.

– …И который принимает на себя молнию в случае грозы, – закончила я.

– Именно.

Его телефон завибрировал, и он мельком взглянул на экран, прежде чем вернуться к разговору со мной. Я подумала, что весь мир коллег, доносчиков и стервятников забурлил вокруг него после сегодняшней сокрушительной новости.

– И все-таки… В тот момент, когда разразился скандал по делу Делакруа, Луи не понял, что он попал в капкан?

– Не сразу. Поначалу Дэвид успокаивал его. Клялся, что компания «East X-prod» была извращена руками нечестных людей, конечно же, без его ведома.

– Луи поверил ему?

– Полагаю, что да. Дэвид предоставил ему те же самые фальшивые доказательства, которые стали уликами для Делакруа в начале расследования. У Луи не было причин копать дальше.

Но козел отпущения об этом и слышать не хотел и стал защищаться зубами и когтями.

Что касается Луи, он предпочел молчать и скрыл от меня свою тревогу.

– Ситуация усугубилась, когда Делакруа решил подать апелляцию, – продолжил Зерки. – И особенно когда скомпрометировал Дэвида. У того не оставалось выбора, кроме как утопить Луи, чтобы выкарабкаться самому.

– Но его адвокат… Уэдраого. Как ей удалось получить копию документов из Торговой палаты?

– Именно с этого момента дела между Барле усложняются, – туманно ответил он, прищурив и без того узкие глаза.

– Почему вы так говорите?

– Потому что, помимо президента компании, есть только один-единственный человек, который может получить копию этого документа.

– Кто?

– Уполномоченный представитель, осуществлявший передачу уставных документов в канцелярию палаты.

– И кто же это был? – поторопила я его, находясь на грани нервного срыва.

Готовясь произвести впечатление, он сделал большой глоток из кружки и бросил на меня пронзительный взгляд.

– Держу пари, что вы не догадаетесь… Антуан Гобэр.

Гобэр, преданный человек из компании Барле, правая рука своего хозяина. Только он.

Таким образом, Делакруа полностью осознавал, что он делает, принося Луи в жертву. Таким образом, младший, усыновленный брат, укравший наследство, выиграл у него по всем статьям: Дэвид восстановил свое доброе имя, одержал триумф в своих гегемонистских планах, уничтожил своего соперника… и разрушил пару, которая убила его едва зарождающиеся отношения.

Мы выпили больше половины содержимого наших бокалов, прежде чем один из нас снова заговорил. Я задумалась, что из себя может представлять личная жизнь Зерки. Трахал ли он скучную блондинку раз в неделю? Заставлял ли свою подчиненную время от времени делать ему минет в туалетах Дворца правосудия? Был ли он любителем более пикантных игр? Был ли человеком такого сорта, с которым я могла бы столкнуться в «Двух Лунах»?

– Луи рассказал вам о том, что Дэвид хотел сделать со мной однажды в «Шарме»?

– Да, – признался он, пряча нос в пенное пиво. – Он рассказал мне об этом.

– Вы не думаете… Ну, я не знаю… что этим можно как-то воспользоваться?

– Нет. До тех пор, пока мы не располагаем никакими уликами, могущими доказать, что Дэвид присутствовал в той комнате, обвинение в групповом изнасиловании не станет рассматриваться. Это было бы ваше слово против его слова. И, учитывая сложившуюся ситуацию, ваши показания, безусловно, вызовут сомнение.

Стоило ли меня подвергать такому испытанию? Дополнительному унижению? Дэвид распечатает сделанные им мои фотографии в такой позе, что все поверят в мое добровольное согласие.

В итоге я согласилась с благоразумным мнением адвоката, который одобрил мое смирение, дважды моргнув. Между тем впервые я заметила, что он был менее уверен в себе, чем обычно. Его высокомерие исчезло.

– Эль, я… я должен вам признаться.

Его правая рука нервно теребила ножку бокала, содержимое которого угрожающе пыталось вылиться на стол при каждом движении.

– После долгих переговоров мы с Луи рассудили, что для вас будет более разумно вести вашу совместную жизнь за скобками.

– Как это, «за скобками»? – заскрежетала я зубами.

– Вы остаетесь у себя в студии. Луи – в месте, которое предпочтительно держать в секрете. Вы по максимуму избегаете контактов, особенно на публике.

Я напряглась всем телом, сидя на стуле, и синтетический каркас скрипнул подо мной, когда я подпрыгнула, чтобы наброситься на своего собеседника.

– Это вам пришла в голову такая блестящая идея?

– Подождите. – Он попытался защищаться, вновь обретя прежнюю властность и чувство превосходства. – Вы правильно поняли все, что сегодня случилось во Дворце правосудия? Это война! Открытая, беспощадная война!