Спальня светской женщины - [7]

При разъѣздѣ, когда она садилась въ карету, ея взоръ нечаянно встрѣтился со взоромъ молодого человѣка. Онъ стоялъ будто окаменѣлый въ толпѣ со сложенными руками, слѣдя шаги ея; она сѣла въ карету… Кони двинулись… И она два раза выглянула изъ окна, чтобы посмотрѣть на него.

Цѣлый вечеръ она была необыкновенно разсѣянна. — Это передала намъ раздѣвавшая ее горничная.

Когда послѣ театра Громскій, по приглашенію своего друга, явился къ нему, графъ съ необыкновеннымъ участіемъ бросился къ нему навстрѣчу.

— Я тебя искалъ вездѣ послѣ окончанья спектакля, — говорилъ онъ, — обѣгалъ всѣ коридоры и не могъ найти. Мы вмѣстѣ доѣхали бы въ каретѣ…— И, схвативъ его за руку, онъ увлекъ его въ свой кабннетъ.

Кабинетъ графа красовался умышленно поэтическимъ безпорядкомъ. Вы сказали бы съ перваго взгляда, что это роскошное святилище поэта или заманчивая мастерская художника. Тамъ и сямъ на столахъ съ привлекательною небрежностью были разбросаны новѣйшія книги, журналы, эстампы; въ углу стояли: станокъ художника, зрительная труба; всѣ стѣны были увѣшаны снимками съ картинъ Рафаэля, Доминикино, Корреджіо, Мюрилло, въ богатыхъ золотыхъ рамахъ; въ амбразурѣ оконъ висѣли портреты великихъ поэтовъ и замѣчательныхъ современниковъ на политическомъ поприщѣ. На доскѣ мраморнаго камина стояли небольшіе бюсты: Петра Великаго, Екатерины, Наполеона, Говарда, Вольтера, Ньютона. Яркое освѣщеніе прихотливо играло на вычурныхъ бездѣлкахъ бронзы. Но, разсмотрѣвъ эту комнату, вы приняли бы ее за выставку вещей, продающихся съ публичнаго торга и соблазнительно разставленныхъ для глазъ покупателей.

Графъ посадилъ своого друга на широкій диванъ, который, вѣроятно, созданъ былъ для лежанья, и, придвинувъ къ дивану огромныя кресла, спинка которыхъ упадала назадъ, позвонилъ и разлегся въ нихъ.

— Чаю и трубокъ! — сказалъ онъ вошедшему человѣку. Чай и трубки были принесены.

Викторъ отбросилъ свою трубку и устремилъ нетерпѣливыя очи на Вѣрскаго…

— Не правда ли, Александръ, — произнесъ онъ, — ты сдержишь свое обѣщаніе и разскажешь мнѣ о ней…

— Ого! Княгиня видно не на шутку защемила твое сердце… Въ самомъ дѣлѣ она чудесная женщина! Она создана быть идеаломъ поэта: ея образованность, ловкость, тонкое познаніе незамѣтныхъ оттѣнковъ свѣтскости, пламенная душа, огненное воображеніе…

— А ея мужъ? — перебилъ влюбленный.

— Минута терпѣнія!.. Я передамъ тебѣ хронологичсски короткую исторію этой женщины, короткую потому, что ей только 23 года.

Громскій придвинулся къ кресламъ графа, и послѣдній началъ разсказъ свой почти въ слѣдующихъ словахъ:.

"Генералъ адъютантъ Всеславскій имѣлъ одну дочь. Эту дочь звали — Лидіей. Говорятъ, малютка была такъ нѣжна и очаровательна, какъ мысль ангела. Ея голубые глазки, ея бѣлокурая головка, разсыпавшаяся локонами, ея поразительная бѣлизна и легкій розовый оттѣнокъ на щечкахъ — все давало ей право, безъ всякаго ходатайства, быть включенною въ число прелестныхъ малютокъ. Она была неоцѣнимый брилліантъ. Мать ея, женщина съ необыкновеннымъ умомъ и съ утонченнымъ образованіемъ, любила ее до изступленія. Генералъ не могъ на нее наглядѣться… Наступилъ 1812 годъ. Наполеонъ шелъ на Россію. Россія приготовляла гостю кровавое пиршество. Незабвенный Барклай очищалъ ему дорогу и заводилъ его въ самое сердце Россіи. Москва пустѣла, чтобы дать полный раздолъ несмѣтнымъ полчищамъ исполина. Генералу назначенъ былъ важный постъ въ арміи. Онъ простился съ женою, прижалъ къ сердцу 4-хлѣтнюю Лидію и сѣлъ на коня… Лидія съ каждымъ днемъ становилась милѣе, съ каждымъ днемъ проявляла удивительныя способности, необыкновенную смѣтливость для своихъ лѣтъ… Генералъ, возвратившійся изъ похода, съ грудью, увѣшанною орденами, ушпиленною звѣздами, съ одной ногой и съ двумя костылями, былъ въ восхищеніи отъ своей дочери… Время шло. Событіе за событіемъ совершалось. Уже русскіе успѣли прогуляться въ Парижъ и съ запасомъ французскихъ фразъ воротиться домой. Въ исходѣ 1819 года генералъ скончался. День 5-го мая 1821 года палъ въ океанъ вѣчности — и Бурбоны вздохнули свободно на тронѣ…

"Въ исходѣ этого мѣсяца Всеславская уѣхала въ чужіе края, вмѣстѣ съ 14-лѣтнею своею дочерью, которая уже рѣшительно поражала остротою ума, красотою и ловкостью.

"Четыре года провели онѣ въ Парижѣ: три года Лидія никуда не выѣзжала, эти три года были посвящены ея образованію; на четвертый яркая русская звѣзда блеснула на горизонтѣ парижскихъ обществъ, ослѣпляя взоры самыхъ взыскательныхъ парижанъ. Ея нравственное образованіе было кончено, начиналось образованіе свѣтское. Въ 1825 году онѣ возвратились въ Петербургъ.

"Въ началѣ зимы 1826-го года гостиныя петербургскія ознаменовались новымъ явленіемъ… Въ этихъ гостиныхъ показалась очаровательная, несравнимая дѣвушка. Эта дѣвушка была Лидія… Ея блестящее образованіе, ея покоряющая красота пеожиданно изумили всѣхъ. Дворъ обратилъ на нея свое благосклонное вниманіе — и на слѣдующуіо зиму она была пожалована во фрейлины. — Въ ту же зиму она лишилась матсри. Въ 1828-мъ году она должна была выйти замужъ за полковника князя Гранатскаго, который присоединилъ къ ея огромному состоянію свои милліоны. Этотъ бракъ не могъ бытъ выборомъ ея сердца: князь ничего не имѣетъ, кромѣ своего имени и золота. Вотъ уже годъ, какъ онъ посланъ съ какими-то порученіями на Кавказъ. Время его возврата не опредѣлено. Княгиня покуда дышитъ свободою…"