Созвездие Летающих Псов - [3]

Ранним утром спешно выходят на поиски беглеца. И что же? У дверей вагончика с виноватой мордой, прижав уши, стоит Смелый. Кинулся к своим любимым экспериментаторам. Хотели его поругать, но строгих лиц от радости не получилось. Да и времени на «воспитательную работу» не было. Требовалось срочно поместить беглеца и Рыжика в герметическую кабину. Проверить, не забыл ли пёс от новых острых впечатлений свою полётную науку. Вздохнули спокойно, когда убедились, что и навыки не забылись, и рефлексы в порядке, и физиологическое состояние не изменилось. Одно слово — отличник.

По всему видно: я — Смелый!

19 августа всё того же 1951 года состоялся успешный старт и благополучное приземление.

Учёный и его друг Чижик

Неправдоподобно быстро накапливался материал, на основе которого можно было составлять программу — помыслить только! — для тренировки к полёту человека. За какие-то полтора месяца прошли четыре старта. Для того, чтобы завершить первый этап испытаний, не хватало всего двух запусков.

В пятый полёт — 28 августа — отправили двух опытных стратонавтов, Мишку и Чижика, давних друзей, которые уже побывали высоко за облаками полмесяца назад. Была опасность, что они не захотят снова испытывать сомнительные удовольствия при взлёте и ещё большие неприятности при возвращении. На удивление, друзья даже с интересом вошли в кабину и терпеливо проделали всё, что от них требовалось. Они научились понимать, что говорят им. Но не могли перевести на свой пёсий язык то, о чём говорили друг с другом испытатели. А речь шла о том, что этот эксперимент усложнён. И последующие тоже будут усложняться от полёта к полёту. При этом испытываются и новые механизмы, которыми оснащается летательный аппарат.

Полёт и приземление прошли соответственно программе, но когда вскрыли люк, оказалось, что Мишка и Чижик погибли. Выяснили причину. Произошла разгерметизация кабины, и четвероногие на высоте задохнулись от недостатка кислорода.

Я не нашла печатных свидетельств, но уверена, что и на этот раз одним из самых первых, кто подошёл, а скорее всего, подбежал к возвратившейся капсуле, был Виталий Иванович Попов, учёный, который вместе с Яздовским начинал эту программу исследований. Он сразу понял, что случилось, и плакал, не скрывая слёз.

Отношения исследователей, испытателей, врачей, лаборантов, служителей вивария, да и всех, кто работал с четвероногими, были удивительны по своей сердечности и доброте. Но обоюдная привязанность учёного и Чижика порой просто поражала окружающих.

Вот один из коллег, биолог Виктор Малкин, встречает Попова в буфете, да ещё в длинной очереди. Удивляется, знает, что Виталий Иванович не терпит очередей.

— Понимаешь, — говорит Попов, — хорошие сосиски завезли. Сам я их не люблю. Чижик любит.

А вот очередное собрание. Попов на сцене за длинным столом президиума. Слушает доклад. В зале тишина. Вдруг приоткрывается дверь. В неё протискивается Чижик. Важно проходит через весь зал. Поднимается по лесенке на сцену и удобно устраивается у ног своего друга…

Любивший своего питомца и вправду, как брата меньшего, учёный, вопреки запрету, упокоил его в земле на территории Института. Потом совершил недозволенное. Тайно пронёс через военизированный пост фотоаппарат и сфотографировал на память незаметный холмик, прикрытый ветками. Фотоаппарат — на засекреченный объект… Это грозило едва ли не пожизненной тюрьмой, но каким-то чудом всё обошлось. Этим чудом была непоказная способность друзей-коллег разделить беду, усиленная переживаниями за своих подопечных.

На следующий день Королёв написал жене:

«Настроение у меня среднее, т. к., хотя у нас всё отлично, но у наших напарников получился прорыв, и мы вчера снова потеряли двух собачек.

Так ужасно жалко, ты даже и представить себе не можешь. Как будто мы потеряли живого человека. Вот от этого и настроение приниженное и невесёлое».

Мало кто мог поверить, что эти полные искренней боли слова принадлежат человеку суровому, строгому, отличавшемуся порой жёсткой непримиримостью…

…Как ни дорого время, но приезжая на полигон, Королёв обязательно заглянет в виварий. Непременно встретит здесь Екатерину Петрову или Евдокию Попову — самоотверженных докторов-биологов, разве что на время сна оставлявших без присмотра своих беспокойных пациентов. Обязательно спросит их о здоровье собак и поспешит дальше мимо пёсьих квартир — больших решётчатых клеток на высоких металлических ножках.

С удовлетворением отметил: на деревянном полу свежая солома, сено, тонкая древесная стружка. Улыбнулся, увидев таблички с именами хвостатых хозяев дома. Внизу, на выгоревшей траве — две миски для воды. Улыбка сменяется жёстким, чуть ли не свирепым выражением лица. Обе миски пусты. Солдат, стоявший у клетки, тоже меняется в лице. Вольеры, как и всё на полигоне — территории высшей секретности, охраняли солдаты. Они же следили за тем, чтобы у собак всегда была вода.

Солдат знает эту свою обязанность. Да оплошал — поленился тащиться по жаре за канистрами. Августовское солнце распалило воздух далеко за тридцать градусов. Собаки страдают от жажды. Пьют непрерывно. Королёв приказывает посадить солдата на гауптвахту, а на его место поставить человека, который любит собак.