Сознание за пределами жизни. Наука о жизни после смерти - [15]

Такой внетелесный опыт имеет значение для науки, так как врачи, медсестры и родственники могут подтвердить заявленные впечатления и время, когда они предположительно были получены. «В недавнем обзоре 93 сообщений о потенциально подтверждаемых случаях внетелесного восприятия (или «явно нефизического достоверного восприятия») во время ОСО было обнаружено, что 43 % из них подтвердили для исследователя независимые осведомители, вдобавок 43 % случаев, о которых сообщили носители опыта, были подтверждены независимыми осведомителями, расспросить которых исследователям не удалось, и лишь о 14 % случаев было известно исключительно по сообщениям носителей опыта. Из этих случаев внетелесного восприятия 92 % оказались совершенно точными, 6 % содержали некоторые ошибки и лишь 1 % был полностью ошибочным. И даже среди тех случаев, которые подтвердили в беседе с исследователем независимые осведомители, 88 % были совершенно точными, 10 % содержали некоторые ошибки и лишь 3 % оказались полностью ошибочными» [12]. Это свидетельствует о том, что внетелесный опыт не может быть галлюцинацией, то есть сенсорным восприятием, которое галлюцинирующий человек ощущает как реальное, однако оно не соответствует действительности. Как и в случае психотического эпизода или воздействия галлюциногенов, галлюцинация не содержит в своей основе объективную реальность. Это и не бред, неверное истолкование действительного восприятия, и не иллюзия, кажущаяся реальность или ложное ощущение реальности. В итоге возникает вопрос, может ли внетелесный опыт быть одной из форм экстрасенсорного восприятия.

Научная важность внетелесного опыта побуждает меня привести целый ряд чрезвычайно разнообразных примеров. Первый из них – рассказ о внетелесном опыте, который я услышал от медсестры из отделения кардиореанимации. Отчет о нем в том виде, в каком он был представлен в нашей статье в журнале The Lancet, подтвержден нами, мы попросили медсестру записать его так объективно, насколько это возможно [13].

Во время ночного дежурства бригада «скорой помощи» привезла сорокачетырехлетнего коматозника с цианозом [появлением лиловато-синего оттенка кожи]. Примерно час назад его нашли в общественном парке прохожие, которые предприняли массаж сердца. После поступления в кардиологическое отделение ему осуществляли искусственное дыхание с помощью баллона и маски, а также массаж сердца и дефибрилляцию. Когда было принято решение изменить метод искусственного дыхания и интубировать пациента, оказалось, что у него вставные челюсти. Перед интубацией я вынула у него верхнюю челюсть и положила на «реанимационную тележку». Мы продолжали интенсивные реанимационные процедуры. По прошествии примерно 90 минут у пациента установились удовлетворительный сердечный ритм и артериальное давление, но он по-прежнему интубирован, находился на искусственной вентиляции и в состоянии комы. В таком состоянии он переведен в интенсивную терапию с целью дальнейшего восстановления дыхательной функции. Проведя больше недели в коме, пациент возвратился в кардиологическое отделение, и я встретилась с ним при выполнении назначений. Увидев меня, он сказал: «А, вот вы-то наверняка знаете, где моя вставная челюсть». Я была ошеломлена. А он объяснил: «Да, вы же были здесь, когда меня привезли в больницу, вы вынули у меня изо рта челюсть и положили ее на такую тележку – там стоят всякие пузырьки и снизу выдвигается ящичек, вот туда вы и положили мои зубы». Я была поражена главным образом потому, что помнила: это произошло, когда пациент находился в глубокой коме и его реанимировали. После дальнейших расспросов выяснилось, что этот пациент видел самого себя, лежащего на кровати, и откуда-то сверху смотрел, как медсестры и врачи активно реанимируют его. Он сумел так же точно и подробно описать маленькую палату, где его реанимировали, и внешность присутствующих при этом. Наблюдая эту сцену, он страшно боялся, что мы прекратим попытки и он умрет. Мы действительно крайне негативно оценивали его прогнозы, поскольку к нам он поступил в очень плохом состоянии. Пациент рассказал мне, что предпринимал отчаянные, но безуспешные попытки дать нам понять, что он еще жив и что реанимационные процедуры следует продолжать. Этот опыт произвел на него неизгладимое впечатление, он сказал, что больше не боится смерти.

Далее приводится рассказ пациента, который приобрел ОСО с выходом из тела, вызванный осложнениями во время операции:

Нет, я никогда не слышал об околосмертном опыте и не проявлял никакого интереса к паранормальным явлениям и всему прочему в этом роде. Но случилось так, что я вдруг понял: я завис в воздухе в ногах операционного стола и наблюдаю за тем, что происходит внизу, вокруг человеческого тела на операционном столе. Вскоре до меня дошло, что это мое собственное тело. Но я находился над ним, выше лампы, и смотрел сквозь нее. Кроме того, я слышал все, что там говорили: помню, однажды кто-то закричал: «Да скорее же ты, скотина!» Было кое-что еще более странное: я не только слышал разговоры, но и мог читать мысли всех присутствующих – по крайней мере, так мне казалось. Меня спасли чудом, как я узнал в дальнейшем, потому что понадобилось четыре с половиной минуты, чтобы заставить мое сердце снова заработать. Как правило, нехватка кислорода наносит ущерб мозгу по прошествии трех или трех с половиной минут. Я также слышал, как врач произнес: он уже думал, что мне конец. Позднее он подтвердил, что так и сказал, и поразился, узнав, что я это слышал. Кроме того, я объяснил медикам, что им следует следить за своим языком во время операции.