Сознание красоты спасет - [3]

С другой стороны, прекрасное в искусстве помогает людям понять друг друга, уважать другого в его тяготах и стремлениях, познать человечность и возжаждать ее во всем. Таким образом, искусство становится объединителем людей, делая их духовно родными. Уже Шиллер в своих ""Письмах об эстетическом воспитании человека" верил, что единственно искусство способно возобновить единение между людьми и даже - объединить все человечество. Но в таком случае оно должно быть идеальным искусством, т.е. осененным духом Вечности. "Красота ведь наш истинный создатель, потому слушатель и созерцатель должны выйти из круга искусства, как из рук Творца - чистыми и совершенными".

Но с самым большим убеждением и энтузиазмом великую объединительную миссию красоты и искусства неоднократно утверждает Н.К.Рерих:

"Язык искусства уже много раз в истории человечества являлся наиболее убедительным, привлекательным и объединяющим... Сами предметы искусства много раз являлись лучшими посланниками, внося с собою мир и дружелюбие. Нам уже приходилось отмечать, как обмен художественными ценностями иногда избавлял от недоразумений и опережал словесные договоры. Если мир, по словам Платона, управляется идеями, то благородные зерна искусства всегда будут тем благостным посевом, который дает лучшую, добром поминаемую жатву" (Врата в Будущее. 1936. 6O).

Ведь воистину - "в таинственных, обобщающих путях искусства есть тот международный язык, который свяжет все человечество" (Пути Благословения, 1O). Разве опера и драма, концертный зал, выставки картин - не объединяют людей несравненно больше и крепче, нежели Лига Наций? Так и красивые местности, античные города разве не связывали и не делали братьями самые чуждые души? Ибо в устремлении к красоте люди понимают друг друга, даже если бы они и не понимали языка другого, потому что в этом устремлении "проявляется внутренняя сущность человека. Это и есть то Божественное в человеке, что всех объединяет. В его свете мы все едины" (Тагор).

"Дух знает, где красота".

Листы Сада Мории. 119.

ПОСТИЖЕНИЕ ПРЕКРАСНОГО ДУХОМ

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Но такой мощью красота владеет лишь там, где в душе человека жива божественная искра, где его глаз, и ухо и сердце просветляются, где он, более или менее, начинает сознавать красоту. Ведь до нашего уха может доходить даже музыка сфер, но если наше сознание закрыто и спит, то наше ухо не слышит. Так же "можно стоять в полной тьме перед прекраснейшим произведением искусства", ибо как тьма, так и свет - в нас. Ибо глубочайшая истина вложена в слова Учения Живой Этики: "Неверно сказать - красота спасет мир, правильнее сказать - сознание красоты спасет мир" (Община, $27). Не красота сама по себе спасет, но красота осознания, утвержденная и возвеличенная нашим духом. Потому мы так часто и видим, что, например, деревенский житель, обитающий в прекрасном уголке природы, как будто не видит, не сознает ее, оттого и красота не возвышает его, не заставляет вострепетать в нем сокровенные чувства. Но лишь только человек начинает сознавать объект своего восприятия, как прекрасное, и радоваться, и восхищаться им, такая красота, хотя бы и узко-эстетически воспринятая, обвевает человека духовными веяниями, внушает, хотя бы на мгновение, более чистые устремления. Ибо каждое устремление красотою, хотя бы оно и было узко-формальным, все-таки дает свое зерно духа.

Возвращаясь теперь к прежней мысли - что красота может спасти, мы должны сказать, что узко созерцаемая и познаваемая красота, конечно, неспособна спасти человека в высшем смысле этого слова. И если такое созерцание красоты возвышает и обновляет человека, то лишь на короткое мгновение, но оно не дает человеку вечной, незыблемой опоры и познания жизни. Но все-таки и это мгновенное освобождение, снова и снова озаряя душу человека и порождая в ней наиболее сокровенные чувства, открывает ему путь к красоте духовности, расширяет и утончает его сознание, сокращает путь его эволюции и приближает к предельной цели к космическому сознанию.

Но с другой стороны, бывают также случаи, когда особенно художественные натуры чувствуют мощь красоты не только мгновение, но гораздо дольше, и что красота их освобождает в истинном смысле этого слова. Разве это не сокрушенный страданиями Бетховен создал свою Девятую симфонию, величественный гимн радости? Разве это не была чудесная победа красоты, которая когда-либо существовала? Красота музыка, которая ему казалась "откровением высшим, чем все науки и философии", дала ему гармонию духа и созвучие с Космосом. Это оттого, что он воспринял прекрасное в самом обширном и глубоком его понимании, что он в прекрасном узрел основы Беспредельного.

Разве не таким же Светом Невыразимым осенялась жизнь Баха, Моцарта, Вагнера, Мусорского, Скрябина, в моменты высшего творческого восторга и вдохновения слышавших отзвуки музыки сфер? Разве не являлась вся жизнь Микельанджело благоговейным, освободительным порывом к Миру Огненной Красоты? Ведь он видел в созерцании красоты силу, возносящую к небесам. "Ничто не делает душу столь набожной и чистой, говорит Микельанджело, как стремление создать нечто совершенное. Ибо Бог есть совершенство, и кто устремляется к совершенству, устремляется к Божественному". Такие победы красоты многочисленны, - когда красота является для человека высшим и постоянным благословением его жизни.