Сожженные звезды - [3]

* * *

Ночь холодна, безлика и грустна —

Я тишины высокой не нарушу.

Смотрю, звезда притягивает душу

Узорами несбыточного сна.

Хоть боль давно уж преодолена,

Я все равно не смею верить в это…

И я боюсь случайного рассвета,

Который открывает имена.

* * *

Я снова вижу отражения

Печали в звездной вышине.

И одиночества прозрения

Живут по-прежнему во мне.

Пусть вечность горькою улыбкою

Скользнет устало по губам,

И станет снова тайной зыбкою

Прологом к сказочным стихам.

И кто-то волей вдохновенною,

Развеяв серых дней свинец,

Зажжет мне новую Вселенную,

Укажет неземной венец.

Пусть все игра воображения,

И мир безмолвия во мне…

Я снова вижу отражения

Души в надзвездной вышине.

* * *

Оды и серенады,

И благородные жесты —

Все это теперь не надо,

Этому больше нет места.

Время стирает слезы,

Вместе с лицом печальным.

Сном станут светлые грезы,

Эхом зыбким и дальним.

Зачем же с улыбкой бледной

Песней звенеть надменно?

Чтобы исчезнуть бесследно?

Чтобы стать ветром Вселенной.

* * *

Оставлю дальнюю звезду

Меж серых дней.

И в вечность гордую уйду

Иных затей.

Пусть нет надежд и светлых снов

Давным-давно.

Со мною блеск высоких слов —

Им все равно.

Так боль моя теперь близка

И ясен путь,

Что сквозь холодные века

Мне не уснуть.

* * *

Поэт уходит, оставляя

Весь мир в отточенной строке.

Его ведет стезя шальная,

Подвластна боль его руке.

И мир, где звезды тихо блещут,

Наперекор земным страстям,

Каскады рифм, безумий вещих

Рождают свет, незримый нам.

* * *

Предела нет. Возврата нет.

Лишь только вечность равнодушно

Глядит в тебя, уже не нужно

Давать на твой вопрос ответ.

Все в прошлом, меж высоких лет.

Все было вольно иль невольно,

Но, все равно, уже не больно,

Лишь скучно чуть без прежних бед.

Сорвись лишь на мгновенье в ночь,

В ее загадки и причуды…

И, может быть, случится чудо:

И повторится все точь-в-точь.

* * *

Сжимаю осколки стекла,

И кровь выпускаю на волю.

Какое мне дело до зла?

Какое мне дело до боли?

Зияют кошмары — дома,

На улицах так неуютно.

А ночью спускается тьма,

И дарит надеждою смутной.

Я тенью легко становлюсь,

Прекрасной, задумчивой тенью.

Я в сны безуспешно стремлюсь

Навстречу иному мгновенью.

Сжимаю осколки стекла,

И кровь выпускаю наружу…

Какое мне дело до зла?

Какое мне дело до стужи?

* * *

Теченье дней однообразных,

Меж грез, молчания и ссор.

А жизнь — томительный узор,

И вереница слов несвязных.

За приоткрытой дверью я

Вновь вижу те же сны и лица.

И продолжаю я стремиться

За грань дневного бытия.

И неизменно, как всегда,

Так утомительно и нежно

Своей печалью безнадежной

Меня баюкает звезда.

* * *

Тихо замереть в снегах январской ночи,

Встретить Рождество под елкою с огнями.

И понять, что сердце гордое не хочет,

Тихо кануть в эту вечность с зеркалами.

Притвориться спящим, обмануть невольно

Несколько мгновений, несколько столетий…

Все равно ведь завтра утром будет больно,

Будет очень грустно утром, на рассвете.

* * *

Только серые дома,

Только ледяные дали

Душу светлую сковали,

И почти свели с ума.

Ночь, шепчи свои слова —

В одиночестве тревожном

Знаю я как безнадежна

Тень былого волшебства.

Жизнь моя — жестокий сон

Сгинет, сгинет непременно

В черном сумраке вселенной,

В бесконечности времен.

* * *

Труднее всего расстаться,

И все навсегда забыть.

Сквозь слезы легко смеяться,

И вновь без надежды жить.

Труднее всего ответить

На самый простой вопрос.

И тихой улыбкой встретить

Гибель волшебных грез.

Труднее всего стремиться

К звезде, что правит пути.

И знать, что она лишь снится,

Что к ней никогда не дойти.

* * *

Усну ли на закате дня,

Проснусь ли в полночи глубокой —

Я полон грусти одинокой,

Тоски холодного огня.

Хоть неизменна тишина,

А жизнь трагически ничтожна

Все с той же грезой невозможной

Смотрю в иные времена.

Так продолжается игра,

Так должен буду погибать я,

Шепча надменные заклятья,

Тревожа словом вечера.

Все для меня, все без меня.

Ведь вечность гордая жестоко

Опять влечет к себе высокой

Тоскою звездного огня.

* * *

Хоровод этих сказочных строчек,

Запятых, двоеточий и точек,

Я оставлю на память тебе.

Может быть, ты их выбросишь вскоре,

Но запомни, что тягостным горем

Ты обязан высокой судьбе.

Ночь, обычная гостья, ступает

По ковру, и тебя развлекает,

Но недолго осталось мечтать.

Еле слышно приходит усталость.

От нее тебе в жизни досталось

Стремление все забывать.

Ты все время глядишь на дорогу,

Ждешь явленья иль знака от Бога.

Ищешь теплый и радостный свет.

Но все чаще ты смотришь тревожно,

Тихо шепчешь: "Ну все, невозможно…",

Сжатый кольцами призрачных лет.

Нет и речи о чувствах — все ложно,

Для тебя все давно безнадежно,

И укрытый таинственным сном

Ты глотаешь забвенья пилюли:

Бесполезно. Тебя обманули.

Ты вернешься в свой проклятый дом.

Ты, боящийся только лишь тени,

Все считаешь года, как ступени,

Но не знаешь то спуск иль подъем?

Повторяя с кривою улыбкой:

"Что ж и эта дорога — ошибка",

Оборачиваясь кругом.

Прочитаешь, и скажешь мне сразу:

"Я не верю, не верю рассказу.

Ты все строчки списал, до одной…"

Не спеши обвинять в плагиате,

После многих путей, на закате,

Это станет твоею тоской.

* * *

Хочется мудрость веков обрести,

И не сойти с ума.

Словом своим пролагать пути —

Видеть, как рвется тьма.

В тысячах лиц замечать черты

Свойственные одному.

Спрятать печальной души мечты

В лет ледяную зиму.

Стихами заполнить пустую тетрадь,