Сожаления Рози Медоуз - [78]

– Нет, – обиженно бросила я, прекрасно понимая, о чем она говорит. Я устало вздохнула. – Ладно, может, ты и права. И я тоже проведу вечер наедине с Клайвом. Новый год в обществе Филли и Майлза – не лучшая перспектива, у них в последнее время не ладится.

– Не хочешь ли ты сказать, что в пряничном королевстве настали трудные времена? – саркастически заметила Элис. – Извини, извини, – торопливо добавила она. – Я не хотела. Знаешь что, давай пообещаем друг другу напиться в хлам, и, если к полуночи нас не стошнит в ведерко, мы созвонимся, спьяну поболтаем по душам на самые проникновенные темы, а потом исполним «За дружбу прежних дней» – в собственной обработке. Договорились?

– Заметано.

Глава 17

Аннабел сдержала слово и уехала на рассвете следующего дня. Я зашла в дом повидаться с детьми. Они находились в катастрофическом состоянии. От непрерывного сидения у телевизора Тоби превратился в зомби и бродил по дому с таким видом, будто его накачали наркотой, а Эмма с Люси раскапризничались и избаловались, обложившись горами рождественских игрушек с которыми даже не играли. Я поняла, что необходимо принять экстренные меры, и украдкой утащила большую часть игрушек в чулан: пусть подождут до пасхальных каникул. И выдернула шнур телевизора. Вот так-то. Я отряхнула руки и огляделась, и как раз в этот момент вошел Джосс.

– О Рози, слава богу. Марта еще не вернулась, ее отцу не лучше, а мне нужно закончить этот дурацкий заказ – агент уже с ума сходит. Вы не сделаете мне огромное одолжение, не посидите с детьми? Марта обещала вернуться к тому времени, как я поеду в Кельн, – молю бога, чтобы она сдержала слово, – но даже тогда ей понадобится помощь. Вы меня не выручите? Знаю, у вас есть работа в пабе, но я заплачу вам приличную сумму; к тому же вы можете готовить здесь, не так ли?

Я взглянула в его затравленные карие глаза, и слова вылетели сами по себе:

– Конечно, Джосс, никаких проблем. Поскольку я использовала вашу кухню уже несколько недель, думаю, я вам даже обязана, – улыбнулась я.

– Да. – Его губы медленно растянулись в улыбке. – Я тоже так подумал. Значит, мы квиты? – И с этими словами он исчез в мастерской.

Все еще улыбаясь нашему короткому разговору и прикидывая, что значит «приличная сумма», – спросить я постеснялась, – я, в свою очередь, отправилась готовить полтонны запеченной говядины и восстанавливать пошатнувшийся и ослабевший контроль за детьми.

Я не видела Джосса до четырех часов того вечера. Он появился на кухне весь серый и осунувшийся, покрытый пылью, и спросил, нельзя ли разжиться едой в этом доме.

– Все равно вы готовите целую гору, Рози. Одной порции никто не хватится.

Не хватится, ответила я. Я уже посылала к нему Эмму – в половине первого, Люси – в час, а в полвторого и сама орала из двери черного хода, как торговка рыбой, но он так и не пришел. Так что на следующий день я отнесла ему обед в мастерскую и поставила тарелку на мраморную глыбу. Блюдом дня оказался венгерский гуляш, и, поскольку скульптор одновременно ел и высекал скульптуру, случилась катастрофа. Он ворвался в кухню, голося, как младенец: соус забрызгал его большеглазую нимфу, и почему я не принесла бутерброды с арахисовым маслом? На будущее я решила обойтись куриными ножками и сэндвичами.

Несмотря на истерику Джосса, я понимала, что мы прекрасно можем существовать бок о бок. К тому же я всегда могла уединиться в коттедже, моем убежище от суматохи Фарлингса. По крайней мере, так я думала до тех пор, пока не стала купать близняшек тем вечером. Эмму вдруг вырвало в ванну, и сестра тут же последовала ее примеру. Когда я наконец надела на них пижамы и уложила в кроватки, вручив каждой ведро на всякий случай, то сразу же бросилась в мастерскую, чтобы переговорить с Джоссом. Он немедленно принялся рвать волосы на голове, глаза бешено загорелись, и я любезно предложила пожить немного в доме, чтобы вылечить близняшек от отравления. Человек с резцом издал огромный вздох облегчения.

Вообще-то, мне это было не в тягость. Во-первых, так я могла бы заработать больше, да и Джосс, за исключением тех случаев, когда он полностью погружался в мир Древней Греции или слишком капризничал в реальном мире, был довольно приятным собеседником. Его сухой, тонкий юмор иногда доходил до меня слишком поздно, когда я уже закрывала дверь мастерской, и лишь за дверью я начинала громко смеяться над его словами.

Я думала, что в тот вечер он продолжит работу, и была удивлена, когда он внезапно присоединился ко мне за ужином в кухне. Я сидела, приклеившись к маленькому телевизору в углу, балансируя тарелкой на коленях. Мне было неловко, что меня застали за просмотром «Жителей Ист-Энда», и я потянулась за пультом, чтобы переключить на более интеллектуальную программу, но он задержал мою руку и произнес:

– Постойте! Не выключайте, я заинтригован.

Я приняла его слова за чистую монету, и он досмотрел серию до конца, наверняка бесстыдно посмеиваясь надо мной про себя, но я все же рассмеялась, когда он воскликнул:

– Минуточку, а я думал, что она встречается с Грантом!

Потом показали документальный фильм и новости. Джосс сел и стал смотреть внимательно, но не молча. Я обнаружила, что телевизор для Джосса был не поводом прирасти к дивану, как овощ, размягчить мозги и поддаться расслабляющим катодным лучам. Нет, для него это было двусторонним общением. Он спорил с телевизором, обсуждал напряженные проблемы, ругался, кидал в него ботинками, книгами, а как-то раз, заслышав слова «храм народа», швырнул в экран мой шоколадный мусс – я потом долго кнопочки оттирала. Он возмущался, с какой стати он должен платить за подключение, чтобы смотреть столь оскорбительную белиберду. А когда объявили лауреатов какой-то художественной премии, с ним чуть было не случился припадок ярости.