Созерцатель скал - [60]

– Льдиной прорезало дно! – крикнул капитан. – Будьте готовы сесть в шлюпку.

Матросы работали около насосов, другая часть вместе с капитаном старалась завести с носа парус в пробоину. Но течь была слишком сильна. Капитан отчаялся спасти «Бурят-Монгола» и приказал спустить шлюпки.

Пораженный новой трагедией, профессор с ребятами молча пересели в шлюпку. Коллекции обречены были на гибель. Сомнительным было и собственное спасение, так как к сильному волнению прибавлялась опасность встречи со льдинами, появившимися в этой части моря во множестве.

Шлюпка с капитаном скоро исчезла во тьме. Профессор со своей командой остался один в разъяренном Байкале, окруженный мелкими льдинами. Невдалеке виднелось судно, которое они старались не терять из виду.

– Это похуже, чем с «Мысовой», – кричал Тошка, заглушая шум волн и рев ветра.

Шлюпка была предоставлена собственным силам. Желание спасти ребят разбудило энергию профессора. Вузовцы с удивлением услышали прежний бодрый голос профессора. Это был тот Булыгин, каким они знали его до прибытия на Ушканьи Созерцателя скал.

– Так-то лучше! – пробурчал Тошка.

Профессор не ответил, с силой поворачивая руль, что бы держать лодку против волн.

V. На плавучем острове

Ночью ветер усилился до степени урагана. Стало нестерпимо холодно. Шлюпка находилась почти рядом с «Бурят-Монголом».

Брызги волн, падая в судно, замерзали, и скоро «Бурят-Монгол» представлял из себя огромную ледяную глыбу. От тяжести он осел. Зато ураган собрал вокруг него такую массу мелкого льда, так называемого «колобовника», или «мятика», что судно сидело не в воде, а скорее в какой-то ледяной каше, и только благодаря этому, вероятно, не погружалось. По всей вероятности, парус, подведенный в разрез, был глубоко вдавлен ледяным рыхлым слоем и не пропускал более воды внутрь.

Ветер все усиливался, крепчал и мороз, так что путешественники не могли оставаться в шлюпке и, пользуясь близостью судна, перебрались на него под прикрытие от ледяного ветра.

«Бурят-Монгол», видимо, держался прочно, и это их успокоило.

Несмотря на весь риск их положения, Тошка способен был ворчать на изумительную резкость разницы между байкальской зимой и летом и удивлялся, что Байкал не влияет на смягчение ее.

– Влияет, – сказал профессор, поднимая воротник полушубка. – Влияет! Сравнительно с другими местностями Сибири, он сильно умеряет температуру лета и зимы, но все же континентальное положение сказывается.

Колебания зимней и летней температуры на Байкале[40] таковы, что приморский житель мог испытать бы их, только если бы ежегодно переезжал зимой на север примерно на тысячу километров, а летом на столько же к югу. Средняя температура зимы здесь двадцать три градуса; подобной на этой широте вы не найдете ни в Европе, ни в Америке. А летняя – плюс семнадцать градусов, то есть опять-таки такая, которая бывает в Европе и Америке на десять градусов южнее Байкала.

Их гнало к западу от Посольска. И так необычно было слышать плеск волн, шум моря при морозе, вероятно, градусов в двадцать.

Это была жуткая ночь. К рассвету шум моря усилился. На них вновь начали лететь брызги волн, и они поняли, что часть рыхлой ледяной массы отделилась, и Байкал вновь приблизился к «Бурят-Монголу».

К их счастью, ветер заметно стихал, но мороз увеличивался.

Измученные переживаниями страшной ночи, они, чуть забрезжило, заснули беспокойным сном.

Профессор громкими возгласами разбудил их. Стоял уже день. И первое, что почувствовали они, – шум моря доносился в отдалении. Мороз вновь сковал рыхлую ледяную массу вокруг них на большом расстоянии.

Оказывается, ударила настоящая сибирская стужа, вероятно, не менее тридцати градусов, – температура обычная для Иркутска.

– Мы на острове, – радостно объявил Тошка.

– Да, – сказал профессор, – на плавучем ледяном острове. Непосредственная опасность миновала.

Если раньше можно было опасаться, что рыхлый лед около судна от волнения разойдется, и оно вновь достанется волнам, то теперь они этого не боялись. Судно было в крепком плену льдов. Само по себе, конечно, это еще не было спасением. «Бурят-Монгол» должен был разделить судьбу образовавшегося вокруг него громадного ледяного острова, в несколько километров величиной. Судно находилось в самом его центре. Парус внизу примерз к разрезу, и внутри наполовину судно было полно льдом.

– А шлюпка? – воскликнул Тошка. – Где наша шлюпка?

Все взглянули в ту сторону, где вчера оставили шлюпку. Шлюпка исчезла. Ее оторвало и унесло вместе со льдом. Вместо нее прибило новые льдины. Путешественники были обязаны своей жизнью счастливой мысли переночевать на оставленном судне.

– Что же будет с нами теперь?

– Если остров не разобьется в ближайшие дни, лед будет утолщаться с каждым часом и сковываться все прочней и прочней, пока не получится настолько крепкий ледяной плот во много километров величиной, что ему не страшны будут бури. И тогда мы сможем считать себя спасенными, если только не замерзнем или не погибнем от голода.

– Разве так долго нас может не прибить к берегу?

– Да, в нашем положении – это самое опасное. Сейчас на Байкале начинается период осенних бурь – ноябрь, декабрь. Нас может таскать из одного края моря в другой, пока Байкал не станет. Такие случаи здесь бывали. В середине XIX века пароход «Наследник Цесаревич» прорезало льдиной, он начал тонуть. Пассажиры перебрались на буксирное судно. Пароход скоро погрузился в Байкал, а судно, как «Бурят-Монгол», обледенело, его затерло льдом на несколько километров кругом и начало бурями гонять по морю. Полтора месяца были люди в плену, съели все припасы и едва не умерли от голода. Судно все изрубили на дрова, пока море не стало. Нам, по-видимому, предстоит та же участь. Наша задача – терпеливо ждать. Надо обследовать, что есть съестного на судне, заготовить дрова. Мы можем изрубить для этого мачту и палубу и кой-какие ненужные нам в настоящее время верхние части судна, а затем устроимся поудобней в нашей плавучей тюрьме. Это все, что нам остается теперь делать. – Прежде всего они отправились исследовать судовую кладовую, нет ли в ней чего из съестных припасов. К их счастью, там оказался запас сухарей, бочка соленого омуля и несколько десятков килограммов сушеной рыбы. После долгих поисков они нашли несколько топоров и, срубив мачту и ненужные теперь деревянные части на палубе, к вечеру сложили целую поленницу дров.