Созерцатель скал - [48]

Спугнутые птицы стаями кружились над головами отряда.

– Бакланьи утесы! – воскликнул Вампилун.

В ту же минуту лошадь его поскользнулась, и он упал.

Урбужан, воспользовавшись происшедшим минутным замешательством, ударил своего коня и бешено поскакал в сторону по разветвлению дороги.

Созерцатель скал выхватил револьвер, потом вдруг, точно раздумав, махнул рукой.

– И сам башку себе сломит, – пробормотал он.

Вампилун уже поднялся на ноги.

В эту минуту до них донесся отчаянный крик. Свернув за нависшую скалу, они увидали лошадь, спокойно стоявшую на дороге, но всю в грязи и без всадника.

Стоны неслись снизу. Они взглянули.

– А собака! – сказал Попрядухин. – Так тебе и надо!

Лошадь, очевидно, упав, удержалась на дороге, а огромная туша слетела вниз в глубокую яму. Урбужан, конечно, разбился бы, если бы она не оказалась наполненной стекшим в нее со скал гуано, и теперь только голова и плечи его торчали из липкой, вонючей массы.

Услыхав голоса, разбойник закричал о помощи.

– Нет, собака! – пробурчал Попрядухин.

– Вы обещали не убивать!

– Мы не хотели убивать тебя, но не обещали вытаскивать.

– Назад! – скомандовал Созерцатель скал.

И отряд, повернув, поскакал обратно.

II. Попрядухин в плену

Через несколько дней пути Созерцатель скал заявил, что хочет побывать на месте гибели Аллы. Моряк был в таком подавленном состоянии, что Попрядухин и Вампилун не стали его отговаривать. Помня просьбу профессора, Созерцатель скал взялся заехать в Иркутск, сообщить, что узнал, в адрес, данный Булыгиным.

Попрощавшись со всеми, он свернул на дорогу к Иркутску.

Остальные решили ехать прямо на Ушканьи. Путь предстоял нелегкий.

Упорные, не прекращавшиеся дожди портили дорогу.

– Прямо человек сам не свой, – сказал Попрядухин, удивляясь Созерцателю скал.

Вампилун ничего не ответил. Он тоже был удручен. Его утешало несколько только то, что Урбужан получил заслуженное наказание.

Тащились они медленно, под проливным дождем.

Однажды на пустынной дороге среди скал показался вооруженный верховой, ехавший навстречу.

– Осторожней! – прошептал Вампилун. – Может быть, это из отряда Урбужана.

– Ты спрячься. А мы поедем навстречу, – решил Попрядухин. – Я посмотрю, что это за гусь.

Они ударили по лошадям.

Попрядухин старательно проделал весь церемониал бурятской встречи, то есть сделал вид, что встречный его совершенно не интересует, и он соблюдает лишь вежливость.

– Менду! – сказал он.

– Менду!

– Ту менду байна?

– Менду байна!

– Малду менду? – продолжал Попрядухин.

Бурят, видимо, сгорал от любопытства узнать, что они за люди, что-то промычал в ответ, и только было разинул рот задать этот вопрос, как Попрядухин опять перебил его:

– Что у вас нового и хорошего слышно?

На это бурят свирепо ответил:

– Ничего нет! Что вы за люди? – наконец грозно спросил он.

– Странные люди, батюшка, – скромно ответил Попрядухин.

– Большевика? – по-русски произнес бурят, кивая на ружье.

«Ага! Это партизан», – сообразил Попрядухин и твердо сказал:

– Да, большевики.

Бурят поднес руку ко рту. Раздался оглушительный свист. Почти тотчас же за скалой послышался конский топот, и показалось пять всадников.

– Большевика, – кивнул на них бурят.

Мгновенно их окружили со всех – сторон. Попрядухин еще не опомнился, как был связан, ружье отобрано.

Аполлошку только разоружили.

– Большевика? – угрожающе говорили всадники, грозя плетью.

Тут только Попрядухин смекнул, что попал к белым.

– Дело наше желтенькое, – прошептал он Аполлошке. – Это сволочь, бандиты... Как бы не спустили с нас шкуру.

Скоро показались палатки. Навстречу отряду вышел высокий бурят, видимо, начальство.

– Большевика, – с торжеством сказал всадник, указывая на Попрядухина.

– Врет, – нахально ответил Попрядухин.

Бурят нахмурился. Он выслушал доклад всадника и, подойдя к Попрядухину, грозно спросил по-бурятски:

– Ты за кого: за красных или за белых?

На этот раз, боясь попасть впросак, Попрядухин схитрил.

– Мы за вас, – сказал он. – Мы за вас.

– За кого «за вас?»

– За бурят, – произнес Попрядухин.

Недоумение разлилось по лицу допрашивающего. В это время из палатки показался солдат в форме фельдфебеля.

– Большевика поймали? – спросил он.

Бурят сообщил о своем допросе. Старая царская форма рассеяла сомнения Попрядухина.

– Я слышал, – сказал фельдфебель и кивнул на Попрядухина. – Несомненно, большевик!

– Что вы, ваше благородие! – завопил старик. – В мои ли годы?

– Неча кувыркаться-то, – сердито крикнул солдат. – Надо лучше его к самому князю. Он разберет. Наше дело маленькое.

– К какому князю? – спросил испуганно Попрядухин.

– К начальнику. Там увидишь – какой.

После долгого ожидания под дождем пленников ввели в палатку.

Увидав Попрядухина, Урбужан даже приподнялся. От злобы у него, как у кабана, выступила пена на губах.

– Лучше бы вам на свет не родиться! – прошипел он. – Я угощу вас так... В пещеру их! – крикнул он. – Я приду!

Пещера в скалах неподалеку от лагеря служила тюрьмой.

– Попали в переплет, – растерянно бормотал старик. – Ловко засыпались. Думал, собаки в живых нет. Камой, черт его вытащил?

Он бормотал сам с собой и ругался, приводя изречения охотского исправника. Аполлошка сначала, глядя на него, принялся реветь; потом заснул, положив голову ему на колени.