Созерцатель - [3]

– Создатель тебя направь, Итан. Какого черта ты все еще живешь в этой дыре?

Они не верят, что мне здесь нравится. Как вообще приличного человека может привлекать район Сэфо?! Я же – обожаю эту часть города. Хотя бы потому, что отсюда далеко до реки и ее туманов, утром на улице пахнет выпечкой и корицей из южных колоний, а паб, который держит Уолли, мой бывший сослуживец, под потолок забит отличными айлэндами[5].

Дождь взял меня в осаду, и, когда надоедало торчать дома, я спускался по лестнице на первый этаж, в контору, которую арендовал у владельца здания.

Здесь, в отличие от моей усыпальницы, не властвовал полумрак, а по углам не валялось барахло. Я старался не отпугивать потенциальных клиентов раньше времени. Впрочем, в последние месяцы дела шли не то чтобы очень, так что пугать особо было некого.

Я часами торчал в глубоком кресле, рисуя на бумаге идиотские рожицы искиров, придумывая им имена.

Инь-ка-рю. Линь-унь-пу. Один хрен. Все равно я не прилагал усилий, чтобы их запомнить.

Какое-то количество лет назад я думал, что ненавижу их куда сильнее, чем воду. Но после той войны, когда мы, молодые парни, поняли, почем фунт табака, прошло больше десяти лет, и кое-что начинало смазываться, уходить, возвращаясь ко мне лишь в воспоминаниях. А вот дождь… в это время года он казался вечным и незыблемым, как власть премьер-министра. Мне оставалось с отвращением смотреть на мокрое стекло, по которому стекали частые капли.

Иногда я подходил к книжному шкафу и брал какой-нибудь том. Сегодня же мне позарез хотелось почитать газету, но, когда такая непогода, почтальон не особо чесался и доставлял прессу только после полудня, глядя на меня точно намокший бассет, которого хозяин пинком выгнал из дома.

В общем, я маялся и валял дурака, изрисовывая листы узкоглазыми рожами до тех пор, пока не прозвенел дверной звонок. Можно было гордиться собой, я даже не шевельнулся. Доделал каску, наложил на нее тень, затем поставил в центре жирную кляксу, отмечая место, куда попала пуля.

К черту печальные взгляды почтальона. Сегодня мне не хватит совести даже на самого себя, не говоря уже о парне, выполняющем свою работу.

Когда напольные часы начали бить, я отложил перьевую ручку, встал, потянулся и открыл дверь конторы. В нее было вставлено матовое стекло, на котором я три года назад вывел с помощью трафарета: «Итан Шелби. Специалист по поиску людей».

По мне, получилось очень даже недурно. Я использовал тот же шрифт, которым когда-то расписал мою малышку «Матильду», многотонное чудовище, даже лишенное хода доставившее массу неприятностей искирам и приютившее в своем чреве разношерстную компанию неплохих парней.

Некоторые отмечали, что я занялся не тем делом. Мол, после того как война закончилась, мне стоило идти в художники, а не в полицейские. Дьявол его знает, как было бы лучше. Теперь-то уж точно поздно жалеть.

Я прошел по темному коридору в парадную и кивнул Джейкобу, вечно сонному консьержу в мятном с ванилью мундире.

Я сказал – в мятном с ванилью?

Да. Со мной такое случается. Иногда в голове полный бардак, и в такие моменты цвета я воспринимаю как вкусы, а вкусы – как цвета. Но если приложить некоторое умственное усилие, дать себе задание думать правильно, то мундир был все же выцветшего зеленого оттенка с кремовыми вставками.

– Привет, Джейкоб. Как жизнь?

– Паршиво, мистер Шелби. – Он сделал попытку приложить руку к козырьку линялой фуражки того же мятно-ванильного вкуса, но рука поднялась всего лишь на пару дюймов и вновь оказалась рядом с чашкой теплого чая. – Думаю, я все же подхватил простуду. Нет клиентов?

– Не сыпь мне соль на раны, старина. В такой дождь, даже если пропадет любимый племянник, в первую очередь подумают о зонтике, а не обо мне.

Он сочувственно вздохнул, следя за тем, как я достал из почтового ящика корреспонденцию.

– В наше время на пенсию ветерана не слишком пошикуешь.

Это точно. Даже если Министерство обороны говорит газетчикам обратное.

В этот день кроме свежего выпуска «Зеркал правды» мне пришли еще и конверты с пометкой «Последнее предупреждение».

От взгляда Джейкоба, каким бы сонным он ни казался, подобное утаить было попросту невозможно, и тот вновь вздохнул, сочувственно сказав:

– Надеюсь, вы разрешите противоречия с мистером Тулли, мистер Шелби.

– Это не от него, – рассеянно произнес я, кинув счета в мусорную корзину рядом со стойкой консьержа. – С хозяином дома я расплачиваюсь честь по чести.

– Приятно слышать, сэр. Очень бы не хотелось, чтобы мы лишились такого замечательного человека.

В последние два месяца у меня были некоторые затруднения с финансами, и у моторической компании, телефонной станции, а также городских коммунальных служб кончалось терпение.

Ребята они все нервные и терпеть не могут, если на их счета перестают приходить веселые денежки.

Джейкоб вытянул шею, глянул в корзину, изучая цвет конверта:

– Телефон? Дьявольская придумка, мистер Шелби. Помяните мои слова, эти новомодные штучки еще принесут нам множество бед. Мало людям мотории и этих ужасных превращений. Так еще и разговаривать с аппаратом! В нем точно сидит Сатана и только и ждет, чтобы шепнуть какую-нибудь пакость.