Создатель балагана - [12]

Казалось, легче отыскать верткую форель в лососевом косяке, чем незнакомую женщину в незнакомом месте, однако Корпс уже через пару минут вдохновенно вопил, приложив ладони ко рту рупором:

Мегрида! Мегрида, оро-ро! Подойдите к выходу альфа, вы выиграли зрительскую лотерею, пройдите за призом, драгоценная моя!

Даже самым маленьким ежатам в лесу ясно, что человек теряет львиную долю бдительности, когда ему что-то дарят. Процесс получения бесплатных благ от мира перекрывает все остальные движения души.

Через какой-то десяток минут деньги приятно оттягивали сумку на плече Корпса, а низенькая черноволосая Мегрида любовалась на якобы золотые часы, полученные в качестве приза – если же говорить честно, то оставленные в утешение только что обворованной женщине.

Теперь предстояло самое приятное и неприятное одновременно – разыскать в уборной спрятанный кошель.

Рядом с только что построенным куполом виднелась парочка приземистых строений, в которые пропускали исключительно за плату, но по приближении сразу стало ясно, что строители уборных, если и ходят в собственные творения, то исключительно самыми первыми. Казалось бы, прошло всего лишь несколько часов с момента открытия, а людская толпа уже успела оставить свой след в истории местных санузлов. Следы эти были ножные (на стенах, стульчаках и один даже на потолке), ручные (повсюду) и, безусловно, ароматные (всюду, везде и даже на подходе).

Юлиус поначалу хотел представиться санитарным инспектором и провести ревизию. Чтобы бегали, смотрели в рот и выполняли все, что требуется. Но по здравому размышлению решил, что лишнее внимание в поиске денег, ему ни к чему, а потому внутрь проник, как обычный посетитель.

Проведя около получаса в царстве зеркал и кафеля, Юлиус совсем отчаялся. Кажется, Диос еще не положил деньги или же спрятал их действительно мастерски. Что ж, оставался запасной вариант. Попробовать разыскать врача, чтобы он подтвердил, что зуб у мужчины выпал не только что, а уже достаточно давно. Однако, двинувшись к выходу, Корпс чуть было не столкнулся с приснопамятным Пароклом. Тот, нахмурив брови, продвигался к одной из кабинок.

Отвернув лицо и сделав вид, что он сосредоточенно рассматривает надпись «Гомер живее всех живых», нарисованную черной тушью на стене, Юлиус подождал, пока противник не закончит свои дела. Затем быстро скользнул внутрь, пока кабинку не заняли, обшарил все углы, стараясь не думать о том, что сейчас испытывают его ладони и пальцы, и выудил мешочек с золотом из самого дальнего и грязного угла. С другой стороны, спасизевс, что не из самой выгребной ямы.

«Мало того, что отомщу, так еще и подзаработаю», – улыбнулся мошенник.

Тщательно вымыв руки, Юлиус с огромным облегчением вышел из уборной, вздохнув свежего воздуха. Правда, люди его сторонились, поскольку запах, к которому сам Корпс уже привык, успел за это время пропитать одежду мошенника.

«Даже к лучшему, – подумал тот. – Легче пробиваться сквозь толпу». Соревнования к тому моменту уже начались, и Юлиус пропустил общий парад участников, но, как он рассчитывал, это должно было только добавить ему таинственности.

На сцене чернокожий человек отрезал голову курице и начал бить в барабаны, впав в транс. Предсказатель эмоционально выкрикивал что-то в толпу, но, на его беду, слов было не разобрать. Мало того, очнувшись, чернокожий ничего не помнил из того, что говорил. Со сцены его проводили улюканьем и свистом. А зрители в первых рядах, которых окропило кровью курицы, кидались в неудачника всем, что под руку подвернется, выражая праведное негодование по поводу испачканной одежды.

Потом были возжигания, предсказания по ладони, по форме облаков; мелькнул Диос Парокл, свершивший все свои три предсказания и радостно раскланявшийся. Юлиус заметил, как к нему пробирался мужчина, обнимавшийся с Мегридой. Кажется, он был очень зол на то, что денег ему так и не досталось.

Спустя какое-то время наступил черед и самого Корпса, который блистательно, как ему самому показалось, нарисовал дальнейшие судьбы нескольких людей. Это можно было бы сделать и без книги, уж слишком архетипичны были спрашивающие. Но мошенник не отказывался от своего инструмента, периодически показывая людям обложку, отчего те вздрагивали, а то и вовсе впадали в священный трепет.

Далее пошла длинная череда скучных пророков, предвещавших падение мира и желающих поговорить о судьбах Греции. Несколько раз судьи делали им замечания и прозрачно намекали, что это не философский и уж тем более не политический диспут.

И вот первый тур подошел к концу. Объявили большой перерыв, во время которого на сцене должны были разыграть классический сюжет из истории дельфийского Оракула, а судьи тем временем совещались и выбирали двоих счастливчиков-финалистов.

Юлиус был спокоен и благодушен. Он отметил одно немаловажное обстоятельство, которое отличало его и Диоса Парокла. Оба они предсказывали конкретные ситуации, в отличие от других пророков, которые напускали тумана, ожидая, что каждый увидит в том облаке смыслов свой. Сам Корпс тоже начинал с заумных фраз, но тут же растолковывал их для зрителя, сводя все к простому и понятному. В общем, мошенник питал надежды на попадание в финал. Если же туда вместе с ним попадет и Парокл, то против него всегда можно будет применить то конкретное знание о подлом обмане, которое у Юлиуса имелось.