Создана для любви - [40]

Алекса затравленно кивнула.

– Рано или поздно это должно было произойти. Месяц-другой еще можно обманывать, но ребенка, рожденного на пять месяцев раньше, никуда не спрячешь. Тем более такого сильного и здорового, каким будет наш.

Алекса улыбнулась.

– Ничего страшного, Адам. Больно, конечно, но я привыкну.

Она лгала, и Адам знал это.

За две недели их разлуки Алекса расцвела в буквальном смысле. Как иногда бывает с женщинами между пятым и шестым месяцами беременности, она словно выросла за ночь. И только в одном направлении – наружу. Адам надеялся повторить их брачную ночь, однако с сожалением понял, что до рождения ребенка об этом придется забыть. Благополучие малыша значило для него больше, чем собственная похоть. Есть другие способы удовлетворить эти желания, не без угрызений совести подумал он. В Саванне, слава богу, хватает хороших борделей.

– Где вы были, Адам? – спросила Алекса, стремясь нарушить напряженное молчание.

– Уезжал по делам, – быстро ответил Адам.

– Почему вы меня не предупредили?

– Не было времени. Я получил срочное послание рано утром и отбыл почти сразу же. Форбс к вам не заходил?

– Заходил, – вяло улыбнувшись, ответила Алекса. – Но я думала… записка… хоть что-нибудь…

– Прошу прощения, – извинился Адам. – Трудно запомнить, что я уже не волен уходить и приходить, когда вздумается. В следующий раз постараюсь исправиться.

– В следующий раз? Хотите сказать, это будет повторяться? Вы будете исчезать каждые несколько недель, как в Англии?

– Да, Алекса, но это все, что я могу вам рассказать.

– Это как-то связано с войной?

– Да. Все мы знаем, американскую идею теперь поддерживают французы. В июле граф Рошамбо прибыл в Ньюпорт, Род-Айленд. Если вы вдруг не знаете, Ньюпорт заняли британцы. Буквально недавно предпринималась неудачная попытка вытеснить их при помощи французского адмирала Эктора д’Эстена и французских подразделений. В том районе по-прежнему идут перестрелки и бои.

– Какое отношение все это имеет к вам?

– Как выяснилось, британцы обращают взоры на более слабые колонии юга, где многие сочувствуют короне, – терпеливо объяснил Адам. – Насколько я понял со слов губернатора Райта, операции на севере не прекратят, но предпримут масштабную диверсию, чтобы окончательно взять под контроль этот регион страны. Предполагается, что успех здесь будет способствовать дальнейшему продвижению на север. Однажды они уже пытались осуществить подобное, предприняв одиночное нападение на Чарльстон в Южной Калифорнии, однако потерпели неудачу, неожиданно столкнувшись с яростным сопротивлением генерала Уильяма Молтри.

– На чьей стороне вы, Адам? – тихо спросила Алекса. – И что все это для вас значит?

Задумчиво сощурившись, Адам несколько минут вглядывался в лицо Алексы, прежде чем ответить:

– Разумеется, я на стороне англичан. Англия – это страна, где я родился и прожил первые пятнадцать лет жизни. Я граф Пенуэлл. Хотя и продал земли, но по-прежнему остаюсь верноподданным короля Георга.

Алекса нахмурилась.

– Что-то не припомню, чтобы вы проявляли особую преданность Англии, когда были там. От разговоров с вами у меня сложилось впечатление, что вы поддерживаете колонистов.

– Разве я когда-нибудь такое говорил?

– Нет… прямо не говорили. Но как же Мак? И… и Лис? – поинтересовалась Алекса. – В жизни не видела таких пламенных патриотов, чем эта парочка, а вы называете их друзьями.

– Мы с Маком знаем друг друга много лет и останемся друзьями, что бы ни произошло, – ответил Адам. – Что до Лиса, я едва с ним знаком. Я хорошо заплатил, чтобы он выполнил для меня работу. И ни тот, ни другой никогда не обсуждали со мной своих планов или политических взглядов.

– Мне почему-то трудно поверить, будто титул для вас важнее новой родины. Неужели вы не сочувствуете людям, которые борются против политических притеснений и несправедливых налогов?

– А вы? Кого поддерживаете вы, Алекса? – спросил Адам. – Вы сами говорите как настоящая патриотка.

Алекса смущенно покраснела. Может ли человек, совсем недавно прибывший в колонии, сочувствовать этим сражающимся людям? Если да, то она на стороне справедливости. С убежденностью, присущей своему несгибаемому характеру, Алекса сказала:

– Возможно, я слишком долго слушала Мака, но я сочувствую колонистам, права которых не признаю́т. Я знаю, что такое страх и притеснения. Для меня свобода значит все.

– То есть вы принимаете сторону повстанцев.

– Скорее, мне небезразлична их судьба. Это вы уходите от ответа, Адам. Что вы делаете для англичан? – упрямо гнула свою линию Алекса.

– Если уж вам так необходимо знать, я предложил губернатору Райту свои услуги курьера. Оказалось, ему слишком нужны такие люди, как я, чтобы точить на меня зуб из‑за племянницы. Я знаю эти места как свои пять пальцев и умею обходить вражеские посты.

Алекса смотрела на него в ужасе. Выходит, она совершенно не знала Адама. Он не только убежденный роялист, но еще и шпион! Даже пиратские набеги Лиса выглядели благороднее по сравнению с подрывной деятельностью, которую Адам вел против собственной страны. Зажав рот ладонью, Алекса благоразумно решила держать свое мнение при себе.