Союз плуга и трезуба. Как придумали Украину - [92]
Взять того же Махно. Именно его живописная банда, имевшая в начале лета статус дивизии в Красной Армии, оказалась слабым звеном. Она бросилась наутек при первом же признаке наступления белых после директивы 20 июня. Рядом обнаружилось еще одно слабое звено — дивизия бывшего штабс-капитана Григорьева. Она тоже подалась в бега. Но между Григорьевым и Махно тут же обнаружились непреодолимые идеологические противоречия. Махно вернулся к платформе анархизма.
А Григорьев хотел податься в белые, почувствовав тягу к единой и неделимой России.
Съехавшись на переговоры, два бывших красных атамана побеседовали под водочку, и в разгар дискуссии Нестор Иванович пристрелил своего визави — точь-в-точь, как в 1990-е будут «мочить» друг друга новорусские и новоукраинские бандиты на «стрелках». А остатки григорьевской банды присоединил к своей. Но пока они дискутировали и мочили друг друга, белые смогли захватить всю Восточную Украину и выйти к Днепру.
Белые наступали так легко, что сами удивились. Первоначально деникинцы даже не собирались форсировать Днепр. Но он форсировался как бы сам собой. К левому берегу напротив Екатеринослава вышел конный кубанский корпус генерала Шкуро. Разговаривал корпус по-украински, пел старинные запорожские песни, но ни петлюровцев, ни махновцев, разговаривавших тоже по-украински, на дух не переносили. Потому что кубанцы были потомками запорожских казаков, а махновцы и петлюровцы — непонятно кто. Не оставлять же им замечательный город, к которому вел удобный, целиком сохранившийся мост? Вот Шкуро и перешел через него…
Примерно таким образом деникинцы взяли Киев. С запада в «мать городов русских» вошли петлюровцы во главе с бывшим австрийским генералом фон Кравсом, а с востока — белые под командованием генерала фон Бредова. Две армии встретились на Крещатике, где ныне Майдан Незалежносте, а тогда была Думская площадь, и их командующие (по стечению обстоятельств, оба немцы) стали мирно переговариваться, за кем останется город.
Пока шли переговоры, белые повесили на Думе трехцветный русский флаг. Какой-то петлюровец его сорвал. Возникла потасовка. С одной стороны дрались галичане. С другой — уроженцы Восточной Украины, составлявшие основной костяк группы Бредова. Галичанам надавали по морде, и они кинулись наутек. Так при комических обстоятельствах Киев из петлюровского стал деникинским.
Из Москвы удобнее. Но быстрые успехи развращали и белогвардейцев. С военной точки зрения, их наступление превратилось в бессмысленное расхождение веером. Нельзя было прийти в Москву, одновременно двигаясь на Киев, Орел и Нижний Новгород. Для этого просто не хватало сил. Силы белых на юге выросли за счет пополнений на Украине с 80 тысяч в июле до 110 тысяч в августе. Городское население — гимназисты, студенты и бывшие офицеры — записывались в армию охотно. Но их все равно не хватало, так как красные призывали новые контингенты из центральных губерний. Против 110 тысяч белых они все равно имели на юге в два-два с половиной раза больше бойцов.
Сказался и грамотный перенос столицы из Петрограда в Москву. Петроград находился на самом краю России. Его связывали с остальной страной всего несколько веток. А Москва была крупнейшим железнодорожным узлом — рельсы расходились из нее лучиками во все стороны. Такое расположение «большевистского логова» позволяло сторонникам учения Карла Маркса быстро маневрировать резервами. Колчак двинулся на Москву в марте-апреле. Значит, даешь лозунг: «Все на борьбу с Колчаком!» Деникин выступил в июне. К этому времени колчаковцев уже отогнали за Урал, дивизии красных срочно перебрасывались с восточного фронта на южный, а на повестку дня поднимался новый клич: «Все на борьбу с Деникиным!» Так «все» и ездили с фронта на фронт в ускоренном темпе, успевая к главной драке в нужный момент. Уже в октябре красные нанесли контрудар по белогвардейцам, дошедшим до Тулы (до Белокаменной от нее было рукой подать!), и армия Деникина начала медленно отступать назад — к Дону.
Патриарх обвинил во всем красных, но отказался благословить и белых
К тому же особое положение заняла православная церковь. В советские времена было принято утверждать что попы и церковники якобы поголовно поддерживали «наймитов» буржуазного запада — Колчака и Деникина. А ведь это было не совсем так! 6 мая в Ставрополе состоялся Южно-Русский Церковный Собор и образовалось Временное Высшее Церковное Управление на юго-востоке России. Оно объединило все епархии на территории, подконтрольной армии Деникина. Дело было за малым — благословением от патриарха Тихона, находившегося в Москве. Хотя бы о тайном, непубличном благословении. Но патриарх, несмотря на просьбы некоторых белых вождей, отказался его давать. А в своем послании от 8 октября 1919 года увещевал священников не вмешиваться в политическую борьбу и не становиться ни на чью сторону.
Правда, патриарх направил Совету народных комиссаров свое послание, в котором обвинил их в разжигании Гражданской войны. «Отечество вы подменили бездушным интернационалом, — писал он. — Вы разделили весь народ на враждующие между собою станы и ввергли его в небывалое по жестокости братоубийство. Любовь Христову вы открыто заменили ненавистью и вместо мира искусственно разожгли классовую борьбу. И не предвидится конца порожденной вами войне… Соблазнив темный и невежественный народ возможностью безнаказанной наживы, вы отуманили его совесть, заглушили в нем сознание греха; но какими бы названиями не прикрывались злодеяния, — убийство, насилие, грабеж всегда останутся тяжкими и вопиющими к небу об отмщении грехами…».
