Совы охотятся ночью - [8]

Поэтому, приехав в аэропорт Ираклиона, я тащила за собой старый чемодан на колесиках. И эти самые колесики назойливо скрипели, катясь по бетонному полу. Мы остановились на минуту в зале ожидания, под резкими струями кондиционированного воздуха и еще более резким светом электрических ламп.

Андреас обнял меня.

— Обещай, что будешь осторожна. И позвони, как только доберешься до места. Мы можем использовать «Фейстайм».

— Если вайфай не подведет!

— Обещай, Сьюзен.

— Обещаю.

Взяв обеими руками за плечи, он поцеловал меня. Я улыбнулась ему и покатила чемодан по направлению к дородной хмурой гречанке в синей форме. Она проверила мой паспорт и билет, а потом отправила проходить досмотр. Я обернулась и помахала.

Но Андреас уже ушел.

Опилки

Возвращение в Лондон стало своего рода потрясением. После долгого пребывания в Айос-Николаосе, по сути всего лишь разросшейся рыбачьей деревушке, я очутилась посреди мегаполиса и оказалась совершенно не готова к его быстрому ритму, шуму и скоплению людей на улицах. Все выглядело более серым, чем мне запомнилось, и трудно было смириться с пылью и бензиновыми выхлопами. От обилия новых сооружений у меня голова пошла кругом. Виды, к которым я привыкла за всю свою взрослую жизнь, изменились за каких-то два года. Многочисленные мэры столицы, с их любовью к высоткам, позволили разным архитекторам изуродовать пейзаж своими творениями, и в результате все вокруг было и чужим и знакомым одновременно. По пути из аэропорта я ехала на заднем сиденье черного такси вдоль Темзы, и строящийся квартал жилых и офисных зданий вокруг электростанции Баттерси чем-то напомнил мне поле боя. Здесь словно бы произошло вторжение неприятеля, и все эти краны с их мигающими красными огнями казались чудовищными стервятниками, клюющими разбросанные по земле невидимые трупы.

Первую ночь я решила провести в гостинице, и, честно говоря, мне было не по себе. Коренная жительница Лондона, я опустилась до статуса гостя столицы и возненавидела отель «Премьер инн» в Фаррингдоне. Не по его вине — в заведении было чисто и уютно, — а просто потому, что вынуждена была там остановиться. Сидя на кровати с розовато-лиловыми подушками и логотипом в виде «спящей луны», я чувствовала себя совершенно несчастной. Я уже скучала по Андреасу. Я отправила ему из аэропорта эсэмэску, но знала, что если вызову его по «Фейстайм», то непременно расплачусь, и это докажет, что он был прав и мне не следовало уезжать. Чем скорее я попаду в Суффолк, тем лучше. Но я не была пока готова к этому путешествию. До отъезда мне требовалось уладить пару дел.

После беспокойного сна и завтрака: яйцо, сосиска, бекон, бобы — все как в любом отеле экономичной ценовой категории, — я направилась на вокзал Кингс-Кросс, в одно из гаражных хранилищ, устроенных в арке под железнодорожной линией. Перебираясь на Крит, я продала квартиру в Крауч-Энде и почти все, что в ней было, но в последний момент решила до поры не расставаться с машиной, ярко-красным родстером «Эм-Джи-Би», купленным в момент помрачения рассудка, совпавшим с сороковым моим днем рождения. Я не собиралась больше на ней ездить, и хранить ее было безумным чудачеством — за эту привилегию приходилось выкладывать по сто пятьдесят фунтов каждый месяц. Но я просто не могла заставить себя расстаться с «Эм-Джи-Би», и в ту минуту, когда двое молодых людей выкатили мой родстер, это напомнило встречу со старым другом. И даже больше: этот автомобиль был частью прежней жизни, вернувшейся ко мне. Уже просто от заскрипевшей подо мною кожи водительского сиденья, деревянного рулевого колеса и донельзя старомодного радиоприемника над коленками я ощутила прилив симпатии к самой себе. Я дала себе слово, что, если вернусь на Крит, заберу авто с собой — и к чертям проблемы с регистрацией в греческой автоинспекции и с левосторонним движением. Стоило повернуть ключ, и машина завелась с пол-оборота. Я нажала пару раз на акселератор, наслаждаясь довольным урчанием двигателя, а потом тронулась с места и покатила по Юстон-роуд.

Стояло еще утро, и трафик был не таким уж плотным — без пробок. Возвращаться прямо в отель не хотелось, поэтому я прокатилась по Лондону, просто от нечего делать, чтобы посмотреть что да как. Железнодорожную станцию Юстон перестраивали. Гауэр-стрит была разбитой, как всегда. Едва ли стоило считать случайным совпадением, что я оказалась в Блумсбери, в окрестностях Британского музея, но воистину без всякого осознанного намерения проехала мимо «Клоуверлиф букс», независимого издательского дома, в котором проработала одиннадцать лет. Точнее сказать, мимо того, что от него осталось. Здание стояло разрушенным, с заколоченными окнами и закопченными стенами, в окружении строительных лесов, и мне пришла мысль, что страховая компания отказалась платить. Видимо, поджог и попытка убийства не были включены в полис.

Я подумывала сгонять в Крауч-Энд, дав «Эм-Джи» всерьез поразмяться, но решила, что это подействует на меня слишком угнетающе. К тому же меня ждала работа. Оставив машину на площадке «Национальных автостоянок» в Фаррингдоне, я пешком вернулась в гостиницу. Освобождать номер предстояло только через час, и я скоротала его в обществе кофемашины, двух пачек бесплатного печенья и Интернета. Открыв ноутбук, я стала по очереди вводить в строку поиска: «Бранлоу-Холл», Штефан Кодреску, Фрэнк Пэррис, убийство.