Совсем не Золушка!. Трилогия - [21]

Нестройные голоса подхватили

- Простите нас. Простите!

На протяжении повести мужики переглядывались и согласно кивали. Ромурин, хмуря брови, заложил пальцы за широкий ремень и помолчал.

- Слушай мой приказ. Завтра идете к господину Аларику. Будете работать на общину, пока не отработаете долг. А чтоб не съели больше того, что заработаете, обед будете брать с собой. Арестантский. Кру-гом марш!

Построившись в маршевую колонну по двое, каторжане побрели доедать вечернюю пайку.

Глава двадцать вторая, в которой героиня и не только пробуждает чувства.

В каждой деревне Ласурии, даже такой маленькой, как Прихолмье, была Большая площадь. Пусть даже на площади помещалась только мраморная чаша, в которой бил алмазными струями родник, поивший деревню. Над родником красовался резной шатер. Из чаши вода переливалась в мраморный же желоб, положенный в камнях брусчатки. На площади вечером прогуливались парочки, а днем, под предлогом похода за водой, обменивались новостями тетушки и кумушки.

Госпожа Аннис и госпожа Милдрит встретились аккурат к обеду. От бассейна отлично просматривалась не только Главная улица, но и переулки и задворки, слышались разговоры и стук молотков. Тив и Вино чинили сарай, разобранный вчера общинным быком Гаспаром.

Рядом суетились с десяток ребятишек - подавали гвозди, носили доски, связывали пучками солому для крыши. Совсем маленькие ползали по огороду, дергали траву и собирали гусениц.

Мужики перемолвились между собой, слезли с козел и направились в дом, махнув помощникам отдыхать. Дети расселись на траве и досках, развязали узелки.

Тетушки глядели, как замурзанные дети достают по куску хлеба и огурцу. По рукам пошел коробок с солью, в которую сотрапезники макали яйца, по одному на брата. Старшая девочка, с длинными льняными косицами, в пестрой косынке, взяла кувшин с водой и кружку и пошла по кругу, давая напиться. Обед закончился минут за пять. Тонкий детски голосок затянул:

С Ласурского вокзала

Пришел сюда босой,

Пресветлая Индари,

Умру я молодой.

Госпожа Аннис и госпожа Милдрит, не сговариваясь, подхватили пустые ведра и как ужаленные ринулись по домам. Вихрем промчавшись по улице, стуча в калитки и оконца и что-то быстро втолковывая соседкам, внеслись каждая к себе на подворье и тут же вынырнули обратно.

Еще через пять минут вокруг детей сгрудились почитай вся женская половина деревеньки. Сердобольные женщины притащили крынки с молоком, кувшины с морсом, пироги, сладкие булки, окорок... Аннис прибежала, бренча ложками в фартуке, и притащила здоровый горшок с кашей, накрытый стопкой мисок. Милдрит, пыхтя, несла противень с огромным омлетом.

Повеселевшие дети рассаживались вокруг импровизированного стола из брошенных на чурбаки досок, разбирали ложки и миски. Женщины раскладывали и нарезали, подкладывали и наливали. Голодающие откусывали и отламывали, прихлебывали и заедали.

Тетки молча смотрели, вытирая повлажневшие глаза уголками передников. Зато когда из ворот полезли, почесывая грудь и позевывая, сытые братья, сельчанки встретили их со всем пылом.

- Ишь, мироеды, вылезли! Как вам кусок в горло-то полез!

- Наели морды, поперек себя шире, а сироткам куска пожалели.

- Как же, разорили их, гнилой сарай упал! Да две курицы от старости сдохли!

- Жаловаться ведь совести хватило! И Аларик туда же, от большого ума в поместье потащился, ботвой трясти!

- А Эбба и Фрид куда смотрят?! Или их сыновья от беды заговоренные?

Из окон высунулись две хмурые женские головы.

- Попридержите языки, соседки. Еще беду накликаете...

- Как же, мы накликаем. А за голодных детей у порога Богиня наградит...

Хмурые головы скрылись, громко стукнув ставнями.

Тем временем сИроты давно доели и с интересом слушали.

- Вы это, того... Домой давайте, - буркнул Тив. - Помогли, благодарствуем...

- Как же это, господин Тив? - Рыська вперилась в хозяина честными чистыми глазищами. - Нам господин Рофио строго наказал - пока долг не отработаем.

- Отработали, скажете. С лишком. - Вино вытер мокрый лоб и щеки, красные то ли от стыда, то ли от обеда.

В калитку протиснулись Эбба и Фрид, двинулись к бригаде, раздавая каждому одна по большому прянику, а вторая - по нарядному петушку на ножке.

После благодарностей и прощаний счастливые гости вместе с подношениями удалились.

- А можно, мы завтра придем? - крикнула издалека Рысена.

- Приходите! Милости просим! - кричали в ответ хозяйки, расходясь по домам.

Тив и Вино полезли докрывать крышу.

- Тут закончим, надо с задов тын укрепить.

- Я вчера слег трехдюймовых припас. Наглухо забьем.

Глава двадцать третья, в которой не вовремя случается родительский день.

Ее Высочество принцесса Бруни приняла от Катарины корзину, пристроила в ногах мешок чуть поменьше себя ростом, и повернула портальное кольцо. Очутившись в гостиной Козеполья, с удовольствием огляделась, оставила поклажу и пошла разыскивать домочадцев.

Дом был пуст. Видимо, мужчины возились на скотном дворе и конюшне, женщины хлопотали в огороде, прачечной или кухне. Детей в поле зрения видно не было. Бруни прошла вдоль длинной веревки, по аккуратным заплатам и неотстиранным пятнам развешанной одежды читая летопись шалостей, проказ и приключений.