Совсем другое небо - [12]

Первым поднялся Зурко. Он был крепкий и выносливый как мул. Своими руками он наверняка перекидал горы щебня и глины, а его сильные ноги свидетельствовали о том, что он много походил по земле. Инженер мало знал о Зурко, но его широкие плечи, суровое лицо, нахмуренные глаза и тяжелые кулаки говорили сами за себя.

Зурко пошел взглянуть на коня и осмотреть окрестности, но вдруг застыл как громом пораженный.

— Что такое? — спросил инженер.

Зурко показал на мигающий огонек у виадука.

— Они поставили там охрану, — процедил он сквозь зубы.

— Значит, дело усложняется, — вздохнул инженер.

— Это из-за меня, — сказал Зурко. — Я ужасно не люблю простых вещей. — Он злобно сплюнул.

С минуту оба стояли как вкопанные.

— Что будем делать? — спросил наконец инженер.

— Я пойду погляжу, — сказал Зурко и тут же растворился во мраке.

Инженер хотел крикнуть ему вслед, что командир тут он, что он тут за все в ответе, что решать все должен тоже он, а потому он не желает, чтобы Зурко действовал на свой страх и риск, но — не издал ни звука. Он вовремя сообразил, что у него нет авторитета, а на нет и суда нет.

Когда он разошелся с Беей, он тоже действовал нерешительно, как стрелок, не видящий цели.

Глаза его смотрели на огонек у виадука, но мысленно он уже видел перед собой Бею, слышал гудение мешалок, шорох выливаемого бетона, крики каменщиков, плотников, арматурщиков. Он находился тогда в деревянном домике конторы, откуда всем руководил. Она вошла гордо, как судья, хотя заслуживала того, чтобы стоять перед судом.

— Не сердись, я не виновата. Для тебя существовала только стройка. Она поглотила тебя и…

— И испытала наши характеры!

Она сердито сверкнула глазами. Он думал, что она не совладает с собой и начнет хныкать, но она знала, что ей нужно, и поэтому только повысила голос.

— Судя по твоим словам, я — бесхарактерная особа, а потому тебе не подхожу. Надеюсь, что после этого открытия ты не будешь препятствовать разводу.

Только теперь он понял, зачем она пришла.

— Где твоя бумажка? — спросил он, изображая надменность.

Она быстро извлекла свое заявление, и он так же быстро подписал его.

— Чем еще могу быть тебе полезен? — спросил он затем.

— Спасибо, — произнесла она изменившимся тоном. Ей впервые стало не все равно. У него было такое чувство, что она сейчас раздумает, но она сказала совсем другое: — Прошу тебя, на суде не кричи и не сердись.

— Я не сержусь…

— А ведь сержусь же! — закричал он на весь лес. — Сержусь на самого себя!

Его била лихорадка. Он обвинял себя в том, что вел себя неразумно, что не боролся за Бею, не уговаривал ее изменить решение. Он дошел до того, что ненавидел себя самого. Он бил себя кулаками по голове и кричал:

— Сержусь! Ненавижу себя!

Пала роса, и вся его одежда намокла. Наконец он очнулся от воспоминаний и вернулся мыслями к Зурко. Что, если начнется перестрелка? Он взглянул на таинственный огонек, где должен был находиться виадук, и его охватило волнение.

Огонек в сторожевой будке беспокоил его. Он старался не смотреть на него, но, куда бы ни поворачивал голову, огонек всюду преследовал его и усиливал смятение. Инженер не мог уже ни сидеть, ни стоять. Он решил идти к нему и уже сделал несколько шагов, как его остановил звук выстрела. Он прыгнул за выкорчеванное дерево и стал ждать, что будет дальше. Наверняка там что-то случилось, и он не мог себе простить, что при этом не присутствовал. Поднявшийся внезапно ветер донес отголосок шагов.

— Эй, инженер! — услышал он голос Зурко.

— Это вы? — заикаясь, проговорил инженер.

— Я потерял сигареты, — сказал Зурко.

Инженеру стало смешно от этих слов.

— Не меньше трех пачек, — вздыхал Зурко.

— Сколько их было? — спросил инженер.

— Двое. Один молоденький, а другой как я.

Инженер протянул Зурко сигарету, но одной тому оказалось мало, и, только выкурив весь инженерский запас, они отправились в путь. Инженер искоса наблюдал за Зурко. Ему почудилось, будто у Зурко дрожат руки.

— У них был ром, — вздохнул Зурко и немного погодя добавил: — Все вокруг там провоняло ромом. Купались они в нем, что ли…

Они бегом спустились к рельсам. Впереди возвышалась бетонная арка. Одним пролетом она перепрыгивала через долину, широкую, как море. Так им, во всяком случае, казалось, потому что в темноте и в тумане другой берег не был виден.

— У меня вот только одно не идет из головы, — вдруг заговорил Зурко. — До чего же люди бывают похожими друг на друга. Тот, который постарше, ну вылитый мой шурин. Даже задыхался он так же.

— Показалось, — сказал инженер.

— Ну да, показалось! — рассердился Зурко. — Кто его видел, вы или я?

— Вы, вы. Но разве у вас было время изучать его внешность? — упорствовал инженер.

— Бывают лица, которые без всякого изучения застревают в памяти. Вот так и тут.

— Наверняка он с вашим шурином не имеет ничего общего.

— Не имеет! — сплюнул Зурко. — Почему вы так уверены?

Они остановились у первой фермы, сняли ящик с динамитом, и Зурко, вытряхнув из карманов крошки табака и хлеба, слепил себе цигарку. Она чадила, как опилки, но Зурко делал вид, будто наслаждается божественным деликатесом.

— Такое сходство, — говорил он при каждой затяжке.