Современный румынский детектив - [16]
— Это та самая актриса. В Варне рисовал, прошлый год. Те, из Союза, сюда не заходили.
Почти болезненным усилием мне удается наконец оторвать взгляд от портрета и осмотреться. Это настоящая келья. Железная кровать, скромная полка с книгами, ночной столик и старым комод — вот и вся обстановка. На полу у двери черный чемодан.
— Там вещи, которые он брал на море, — говорит Атена Пашкану. — Актриса прислала. Позвонила, извинилась, что не сами привезет. Ей, дескать, тяжело будет войти сюда. Еще бы!
Я открываю чемодан. Обычный дорожный набор вещей.
В кармане на крышке — бумаги: членский билет Союза художников, несколько визитных карточек, сберкнижка. В комоде нахожу шкатулку с письмами. Обещаю хозяйке вернуть все на следующий день и укладываю бумаги в портфель. Больше комната ничего не может мне дать. Даже книги: несколько работ по искусству, несколько альбомов с репродукциями. Чья-то жизнь.
Мы возвращаемся в гостиную, и минут десять я трачу на осмотр библиотеки. То же ощущение бесполезности занятия.
Подбор книг хороший, много томиков стихов, некоторые с банальными или наивно-восторженными посвящениями («Великому художнику Дану Сократе, дружбу с которым я счел бы за честь» — и в таком же духе), но ничего пригодного для меня. Ни листочка, заложенного между страниц, ни записочки… Неловким движением вытаскиваю толстый роман в матерчатом переплете, и он, выскользнув у меня из рук, с глухим стуком падает на пол, В смущении нагибаюсь, и тут из-за левой двери раздается дребезжащий старческий голос:
— Атена, у нас кто-то есть?
— Никого нет, мама, лежи спокойно! — жестко кричит Атена Пашкану.
Но уже поздно, Дверь медленно отворяется, и на пороге встает, в ночной рубашке до полу, мать Атены и Дана, лет восьмидесяти, маленькая, ссохшаяся, желтая, с ввалившимися глазами. Я спешу ей навстречу, в то время как дочь недовольно ворчит:
— Я же тебе сказала, мама, не вставай с постели!
— Прошу простить за беспокойство, — говорю я. — Я по поводу вашего сына. Примите мои самые искренние соболезнования. Это был большой художник, и мы разделяем с вами боль утраты.
Несколько секунд она смотрит на меня в упор, не говоря ни слова. Потом поворачивается спиной и, скрываясь за дверью, бросает через плечо с неописуемым презрением:
— Э, большой художник!
Я стою столбом перед захлопнувшейся дверью, а сестра Дана Сократе поглядывает на меня с загадочной улыбкой. Что это было?
— Мама никогда не принимала Дана всерьез, — говорит наконец Атена Пашкану.
Реакция старухи настолько меня обескуражила, что я не могу в ответ придумать ничего другого, как:
— Это заметно…
Но сегодня меня ошарашивают не в последний раз. Прежде чем покинуть дом, я решаю, что, раз уж я сюда проник, надо этим воспользоваться в полной мере.
— Ваш сын дома? — спрашиваю Атену Пашкану. Она отвечает не сразу:
— Вообще-то да…
— Можно с ним переговорить?
— Вы непременно хотите?
Ее неохота, которую она даже не дает себе труда скрыть, меня интригует. Я становлюсь подозрительным и упрямым.
— Непременно, если вы ничего не имеете против.
Она колеблется, потом пожимает плечами, как бы говоря: «Будь что будет», и размашистым шагом направляется к двери в глубине гостиной. Широко распахивает ее и пропускает меня вперед. Я решительно вхожу и застываю у порога, отказываясь верить глазам.
Полкомнаты отгорожено металлической решеткой высотой в человеческий рост. Загон устлан зелеными тюфяками. В углу сидит существо, смутно напоминающее человека: макроцефал с водянистыми глазами и ртом на сторону. При виде нас он скалится в улыбке. На нем красная шелковая пижама, из рукавов торчат руки как палки. Вокруг валяется несколько изуродованных кукол.
— Джордже, дядя хочет с тобой поговорить, — обращается к нему мать. Потом ко мне: — Он у нас научился говорить. В последнее время он делает потрясающие успехи. Им занялся очень хороший врач… — И снова к сыну: — Скажи дяде, как тебя зовут!
Чудище поднимается на ноги и, вытаращив глаза, подходит к решетке. Я чувствую, как меня прошибает холодный пот. Мучительным усилием чудище разевает рот и с клекотом выталкивает:
— Жор-же… Жор-же…
— Браво, зайчик! — радуется Атена Пашкану. — Теперь скажи дяде, сколько тебе лет.
— Жор-же… Жор-же… — клекочет чудище.
— Ну-ну, малыш. Не так. Сколько тебе лет?
Джордже молчит и смотрит, осклабясь. Угораздило же меня! Пячусь вон из комнаты, Атена Пашкану выходит следом. — Простите, — бормочу я. — Я понятия не имел…
— Но он в самом деле очень продвинулся, — говорит Атена Пашкану. — На прошлой неделе я даже выводила его на прогулку. Первый раз за двадцать лет. Теперь, если выручу что-нибудь за картины, повезу его за границу, в специализированный санаторий. Я слышала, там делают чудеса. Новые методы…
Я не знаю, как мне поскорее ретироваться. Такое ощущение, что оплошал, как мальчишка. Но действительно, откуда мне было знать? Комкаю прощанье, еще раз невнятно извиняюсь и мчусь домой. Всю дорогу меня преследует голос макроцефала: «Жор-же… Жор-же…»
В корреспонденции Дана Сократе не нахожу ничего для себя полезного. Официальные письма из Союза и Художественного фонда, приглашения из разных иностранных музеев и с постоянных выставок, контракты, не слишком толстая пачка открыток от путешествующих товарищей по цеху. Личного характера только два письма от Адрианы: одно из Парижа, другое из Карловых Вар. Туристские впечатления, всякие пустяки, нежности довольно умеренной температуры. Все. Верчу в руках членский билет Союза художников, выданный в пятьдесят шестом году на имя Дана Сократе. Это-то я зачем прихватил? Без особого интереса перехожу к сберкнижке, старой, замусоленной, с обтрепанными краями. На счету три тысячи леев. Мелочишка по сравнению с тем, что он зарабатывал. Похоже, Атена Пашкану не преувеличивала, утверждая, что ее брат не из тех, которые копят. И тут же на меня нападает смех. А сам-то? В ящике стола я до сих пор храню, как бесценную реликвию, единственную сберкнижку, которая была у меня в жизни. С первой получки я побежал в сберкассу, завел книжку и триумфально положил на нее 1000 леев. Забрал через три дня, оставив 25, чтобы не закрыли счет. Думаю, что с этой точки зрения мы с Даном Сократе одного поля ягода.
Главная героиня книги молодая и амбициозная Жанна, концертный директор новой попсовой московской группы «Мэри». Дебютные выступления этой группы запланированы в одном из самых лучших концертных залов столицы, а по городу уже развешаны яркие баннеры: «Мэри» — скоро все офигеют!» И незадолго до концерта одну из участниц коллектива находят мертвой на крыше многоэтажки со всеми соответствующими ритуальному убийству атрибутами: дьявольской пентаграммой и странной запиской, текстом из Откровения Иоанна Богослова: «И я видел, что Агнец снял первую из семи печатей, и я услышал одно из четырех животных, говорящее как бы громовым голосом: иди и смотри…». За первым убийством следует второе, третье, четвертое… И ни у кого уже не остается сомнений, что в столице орудует новый серийный маньяк убийца, последователь одного из древних, поклоняющихся дьявольским силам, культов. И Жанна еще не знает, что во всей этой жуткой истории ей уготована совершенно особенная роль.
В 1987 году в результате перестроечного бардака на одном из стратегических аэродромов на территории Украины закопана неучтенная атомная бомба, которую считают потерянной. Наше время. Бывший штурман стратегической авиации по пьянке проговаривается про "неучтенку" не тому собеседнику. Информация немедленно распространяется в мире плаща и кинжала, бомбу для своих целей хотят использовать спецслужбы, политики и террористы... На пути у врагов становятся отставной украинский офицер и молодой агент ЦРУ, считающий себя героем романов Тома Клэнси.
История одного из самых жутких – и самых странных – серийных убийц XX века. Еще до ареста пресса прозвала его «Зверем из Биркеншоу». Питер Мануэль был обвинен в убийстве по крайней мере семи человек (вероятно, их было гораздо больше). Он стал одним из трех последних преступников в Шотландии, казненных через повешение.…Уильям Уотт, обвиняемый в убийстве всей своей семьи, стремится оправдаться – а заодно выяснить, кто же на самом деле сделал это. Только одному человеку известна правда. Его зовут Питер Мануэль, и он заявил, что знает, где находится пистолет, из которого расстреляли жену, дочь и свояченицу Уотта.
Чтобы поправить свои финансовые дела, моряк-любитель решает ограбить магазин мужа своей любовницы («Вальпараисо»). Героям известного автора детективов предстоят жестокие испытания, прежде чем справедливость восторжествует.
Раскрыть преступление — задача непростая, а если в нем замешана женщина, то распутать его чрезвычайно трудно. Таким оказалась история наследницы чудака-миллионера («Серебряный мул»).
Комиссар полиции Ван дер Вальк — человек обстоятельный. Если он берется за дело, от него не ускользнет ни одна, даже самая маленькая, деталь. Благодаря этому качеству он блестяще раскрывает убийство в супермаркете («Опасные красавицы») и выясняет правду о странных событиях в ювелирном магазине («На что способны блондинки»).
Произведения, представленные в сборнике, затрагивают характерные для норвежского общества острые социальные и политические проблемы.В центре романа Гюннара Столесена «Навеки твой» - неблагополучие семейных отношений, проблема «трудных» подростков в буржуазном обществе. «Бастион» Герта Нюгордсхауга - основанное на фактическом материале повествование, раскрывающее опасные неонацистские тенденции.Роман Эллы Гриффитс «Неизвестный партнер» разоблачает грязный бизнес торговцев наркотиками.Содержание:Гюннар Столесен.
Сборник знакомит с политическим, социально-психологическим и пародийно-юмористическим вариантами детективного романа.Роман Н. Николича «Пропуск в ад» — увлекательный детектив о заброске в Югославию бывшего гитлеровского агента.Роман «Белая Роза» П. Павличича отличается острой социальной направленностью: расследование дела об убийстве помогает раскрыть хищение на предприятии.В основе сюжета романа П. Равника (Любомир Милин) «Шарф Ромео» — борьба с контрабандистами, а в романе «Ищи меня в песке» Н. Брикса (Тимоти Тэтчер) создает пародию на американский боевик.
Три совершенно разных произведения, включенных в сборник, дадут советскому читателю представление о характерных особенностях детективного жанра в Финляндии. В романе уже ставшего классиком финской литературы Мика Валтари «Звезды расскажут, комиссар Палму!» детективная линия органично вплетена в ткань повествования «о жизни вообще», во всем ее разнообразии и многообразии. М. У. Йоэнсуу, сам бывший полицейский, в своем романе «Харьюнпяа и кровная месть» ставит вопрос о социальной несправедливости и расизме.
В сборник вошли лучшие романы швейцарских мастеров детективного жанра. Созданные художниками разных творческих индивидуальностей и разных политических взглядов, произведения объединены пониманием обреченности человеческих отношений в собственническом мире. В романах Фридриха Глаузера «Власть безумия», Фридриха Дюрренматта «Обещание», Маркуса П. Нестера «Медленная смерть» расследование запутанных преступлений перерастает в исследование социальных условий, способствующих их вызреванию.Составитель: Владимир Седельник.