Современный польский детектив - [19]

— Я только раз разговаривал с Ярецким, и у меня создалось такое же впечатление,— согласился Рушинский.

— Почему же, спрашивается, абсолютно нормальный человек сделал такую диковинную запись? Потому что преследовал какую-то цель. Не верю и никогда не поверю в склероз или невменяемость Ярецкого.

—  Однако же завещание было написано Ярецким и в моем присутствии подписано им.

— В этом что-то кроется, какой-то секрет. Здесь главная загадка.

— Но какая же? — Адвокат также не находил ответа на вопрос майора.

— А не выпить ли нам по рюмочке коньяку,— предложил майор.— Может, хоть после этого что-то прояснится в наших головах.

Увы, и коньяк не помог.

Сто тридцать километров в час

Спустя два дня майор Лешек Калинович, улучив свободную минутку, решил заняться таинственным письмом, полученным Станиславом Ковальским. Он решил, что прежде всего следует поговорить с Барбарой Ярецкой. Может быть, она знает автора письма или хотя бы подскажет, кого можно подозревать в этом.

— Мне хотелось бы встретиться с вами, пани Барбара,— сказал майор, услышав в трубке низкий мелодичный голос.

— Еще один допрос? — Ярецкая без энтузиазма приняла предложение майора.

— Правильнее было бы сказать — разговор. Мне нужно кое-что узнать, но ради этого я не вижу необходимости вызывать вас к нам. До которого часа вы будете на Хелминской?

— Мы закрываем в шестнадцать.

— Прекрасно. Постараюсь приехать к этому часу,

— Пожалуйста, жду вас. — Тон, каким были сказаны эти слова, совершенно не соответствовал их прямому смыслу.

Случилось, однако, так, что на майора свалились всякие непредусмотренные дела, и он смог вырваться только в половине четвертого. Как нарочно, под рукой не оказалось пи одной служебной машины, а о такси в этот час нечего было и мечтать. Калиновичу с трудом удалось втиснуться в переполненный автобус. На Хелминской он оказался в начале пятого. Майор подходил к дому номер семнадцать, когда от него отъехал «рено» Барбары Ярецкой. Калинович выскочил на мостовую, взмахом руки пытаясь остановить автомобиль. Дама за рулем узнала его, затормозила и приоткрыла дверцу.

— Опаздываете, майор, — заметила Ярецкая, когда Калинович сел рядом с ней.

— Извините. Не моя вина, дела не позволили уйти раньше, а потом и транспорт подвел. У сотрудников милиции нет таких шикарных машин, как у некоторых представителей нашего ремесленного производства. Нам, говорят, достаточно и месячного проездного билета.

— Быть сотрудником милиции никого не обязывают,— ответствовала прекрасная дама,— а вот представителей ремесленного производства, как постоянно пишет наша пресса, у нас не хватает.

— Сотрудников милиции — тоже.

— Едем в ваше управление?

Боже сохрани! Я там насиделся с раннего утра. Вы уже обедали?

— Я всегда ем в мастерской. Вместе со всеми. И ресторанов не люблю. Так приучил меня Влодек. Надеюсь, вы уже нашли убийц?

— Вынужден огорчить вас — мы не напали даже на их след.

— Вы затем и приехали, чтобы сообщить эту «приятную» новость?

— Нет. Хочу поговорить с вами о некоторых вещах, что, возможно, будет иметь большое значение для следствия. Поговорить полуофициально. Без протоколов, предупреждений об ответственности за ложные показания и других формальностей. Хотел пригласить вас пообедать, но поскольку это отпадает, то, может быть, зайдем куда-нибудь выпить чашечку кофе? И еще: поскольку наш разговор не официальный, вы имеете право отказаться от него, тогда останавливайте машину и я покину вас.

— Вы, майор, сегодня очень любезны, миролюбивы и сердечны. Не то что во время нашей последней встречи у вас в управлении, когда вы допрашивали меня. Вы тогда явно подозревали меня в убийстве мужа. Я уже стала думать, выпустят ли меня из здания милиции.

— Последний раз мы виделись у адвоката Рушинского, — уточнил Калинович.— Что же касается того допроса, то не следует обижаться. Когда ведется следствие, все в известной мере подозрительны. Не нужно, однако, забывать, что главная цель следственной работы и заключается в том, чтобы снять подозрение с невиновных людей. В итоге такой работы подозреваемым остается лишь тот, с кого нельзя спять подозрение, то есть преступник. Я обязан был проверить ваше алиби, узнать о вашей супружеской жизни, о материальных и прочих ваших делах. Не скрою, все сказанное вами было самым тщательным образом проверено.

— Теперь вы меня уже не подозреваете? — с улыбкой спросила Барбара Ярецкая.

— Теперь уже нет.

— Весьма вам признательна. Чем объяснить эту милость?

— Тем только, что сейчас я знаю о деле и о вас значительно больше, чем тогда, на допросе.

— Любопытно, что же вы узнали обо мне?

Вероятно, все. Однако мне хотелось бы поговорить о другом.

— Я решила не выпроваживать вас из машины,— сказала Ярецкая,—хотя бы потому, что это ничего не изменит. Просто я тогда получу официальный вызов и должна буду явиться в милицию. Предпочитаю уж «полуофициальный разговор».

— Есть тут поблизости какое-нибудь кафе?

— У меня другое предложение. У вас есть немного времени?

— Для вас — всегда.

— Я устала. У меня болит голова. Предлагаю поехать к Заливу. В Непоренче также можно выпить кофе. В будни, в эти часы там малолюдно.