Современный кубинский детектив - [2]
Комитеты защиты революции — это уникальная по своей массовости (в ее рядах состоит около шести миллионов кубинцев) организация, созданная в сентябре 1960 года в ответ на террор контрреволюции и играющая огромную роль в защите социалистических завоеваний, в политическом и идеологическом воспитании народа. Разнообразны и широки задачи, которые в разное время решали КЗР: борьба против спекуляции, помощь в организации системы снабжения населения, участие в общенациональных кампаниях вакцинации, добровольное патрулирование жилых кварталов... Эффективна и сама структура этой организации: ее ячейки созданы во всех населенных пунктах, в каждом жилом квартале. Неудивительно поэтому, что члены КЗР оказывают неоценимую и нередко решающую помощь в расследовании преступлений, что и находит отражение на страницах книг.
«Детективная литература многое берет из жизни, но в конце концов это литература», — говорит один из героев «Четвертого круга», профессор Дель Пино. Добавим, перефразируя эти слова, что кубинская детективная литература, правдиво отражающая сегодняшнюю действительность, — это литература, часть современной кубинской литературы. Надеемся, с этим согласится читатель.
В. Капанадзе
Луис Рохелио Ногерас
Гильермо Родригес Ривера
ЧЕТВЕРТЫЙ КРУГ
Перевод В. Капанадзе
Редактор Л. Борисевич
Хосе Антонио Портуондо, товарищу
Вторник,
19 декабря 1973 года
— Номер занят, — сказала телефонистка. — Будете ждать или перезвоните?
Он не ответил. И медленно повесил трубку.
Некоторое время он не отрываясь смотрел на аппарат, затем перевел взгляд на улицу: в этот поздний час Инфанта казалась вымершей. Перед его глазами замелькали погруженные в темноту подъезды, машины у тротуара; потом он услышал чьи-то шаги, но тут же опомнился: это были его шаги.
Оказывается, он прошагал почти весь квартал, сам того не заметив. Он перешел на другую сторону улицы. Лицо его было мокрым от дождя — холодного, назойливого дождя, который моросил уже давно. Он опустил глаза и увидел свой заляпанные глиной туфли на мокром асфальте, в котором отражались уличные фонари.
Он прошел, все так же уставившись в землю, еще несколько метров, пока не наткнулся на знакомый выщербленный кусок тротуара перед домом. Стал медленно подниматься по мраморным ступеням. Их было ровно тридцать девять, он хорошо это знал, тридцать девять ступеней до третьего этажа. Он видел свои ноги, тяжело переступавшие с одной ступеньки на другую, потом перестал их видеть: лампочка на площадке между вторым и третьим этажами не горела. Света не было и выше. Он продолжал подниматься в темноте, слыша, как стучат по лестнице его каблуки.
Подойдя к дверям квартиры, он нащупал ключ в кармане отсыревших брюк; его пальцы коснулись холодной гладкой поверхности, извлекли ключ из кармана и, несмотря на кромешную темень, сумели едва ли не с первого раза попасть в замочную скважину.
В квартире тоже было темно. Он захлопнул дверь, опустил собачку и направился в свою комнату. Когда он зажег свет, его лицо на миг исказила усталая гримаса. Он выглянул в окно, но никого не увидел: улица была по-прежнему пустынна. Отойдя от окна, он некоторое время расхаживал из угла в угол под тиканье часов, стоявших рядом с кроватью на тумбочке. Там же лежало несколько книг. Скромную обстановку комнаты дополняли зеркало и небольшой платяной шкаф.
Он лег на кровать, заложил руки за голову; его лихорадило. Он весь продрог и вдобавок был измотан бессонной ночью. Час назад он попытался уснуть, но какая-то непонятная, неодолимая сила подняла его с постели, заставила снова одеться и выйти под дождь, чтобы позвонить по тому телефону.
Он взглянул на часы — они показывали почти три, а в пять ему нужно было идти на работу. Он боялся уснуть, хотя был настолько утомлен и все мышцы у него так болели, что он не мог даже закрыть глаза и расслабиться. Протянув руку, он взял с тумбочки пачку сигарет, открыл ее: она была пуста. Рука его вновь опустилась на постель, он глубоко вдохнул холодный, прокуренный воздух комнаты. В это мгновение ему послышался тихий свист с улицы.
Одним прыжком он вскочил с кровати и высунулся в окно: на улице по-прежнему не было ни души. Где-то, по-видимому выше этажом, заплакал ребенок.
Он вновь улегся. Его взгляд бессмысленно блуждал по комнате, пока не остановился на остроносых туфлях, выпачканных красноватой, теперь уже подсохшей глиной. Он с трудом сел, снял их и вновь рухнул на постель, уткнувшись лицом в подушку.
Он лежал так довольно долго, стараясь не слышать плача ребенка, стараясь не думать, всеми силами борясь со сном. Он повторял про себя, что ему нельзя спать, что надо встать, выпить кофе, глотнуть свежего воздуха из открытого окна и постараться не вспоминать тот голос.
Прошло довольно много времени. Мало-помалу его мышцы, напряженные, словно окаменевшие, начали расслабляться, а прерывистое дыхание стало более ровным. Он закрыл глаза, и детский плач начал вдруг удаляться, стихать, его перекрывал тот голос, который что-то кричал ему; теперь он слышал одновременно и детский плач, и тот голос, слившиеся в одном крике, плач и голос, все больше и больше удалявшиеся от него.
