Современный итальянский детектив - [144]

Синьора Табуссо медленно и осторожно перевела взгляд с Де Пальмы на Сантамарию. Но только на миг, затем снова перевела взгляд на свернутый в трубку лист ватмана, который Сантамария небрежно держал в руке.

— Да, верно, — с вымученной улыбкой подтвердила она.

— Как же так? — удивился Сантамария. — Значит, у вас на участке нет грушевых деревьев?

— Есть одно, — вступила в разговор сестра синьоры Табуссо Вирджиния, которая сидела на вращающемся табурете у пианино. — Но оно плодоносит раз в три года. Да и сами груши бывают твердые как камни.

— Слышал? — сказал Де Пальма.

— Понимаю, — задумчиво сказал Сантамария. — Очевидно… название родилось из шутки. Поскольку груши были плохими, их назвали хорошими — «ле буне пере».

— Да, Сантамария, да, без шутки тут не обошлось, но повторяю тебе, груши здесь ни при чем, — снисходительно пояснил Де Пальма. — На диалекте… — Он выдержал паузу не хуже любого актера, — слово «пера» означает не грушу, а камень, понял? Камень.[25]

— Как-как? — изумился Сантамария. — Выходит, «Хорошие груши» на деле «Хорошие камни»?

— Да-да! — радостно подтвердила Вирджиния, повернувшись к ним вполоборота. — «Хорошие камни»!

Сантамария почесал подбородок.

— Кто бы мог подумать? — пробормотал он. — Только все же…

— Вот именно, — подхватил Де Пальма. — Вот именно! Я тоже удивился, почему владение…

— Виноградник, — поправила его Вирджиния. — На холмах вокруг Турина все владения называются виноградниками, так повелось с давних времен.

— Но почему же все-таки «Хорошие камни»?

Синьорина Вирджиния звонко засмеялась:

— В те далекие времена владениям часто давали смешные названия. Есть такая пословица…

— А, так, значит, есть пословица! — воскликнул Сантамария.

— Да, есть старинная пьемонтская пословица. На диалекте она звучит так: «Ла катива лавандера а треува май ла буна пера».

— Плохой прачке и хороший камень не поможет, — перевел Де Пальма. — Камень для стирки, ясно тебе теперь, Сантамария?

— Да-да, вот потому так и назвали, — заключила синьорина Вирджиния и вопросительно посмотрела на Сантамарию.

А тот молчал, и молчание это было томительно долгим для обеих сестер. Наконец он обратился к Де Пальме.

— И все-таки я до сих пор… не понимаю смысла шутки. А ты?

— Нет, Сантамария. Честно говоря, я тоже не понимаю.

Сантамария повел свернутым в трубку проектом в сторону синьоры Табуссо.

— Не согласитесь ли вы, синьора, разрешить наше недоумение? Быть может, мы чего-то не знаем.

Синьора Табуссо старалась показать себя любезной хозяйкой дома.

— Это из-за долины, — растягивая слова, пояснила она. — Из-за долины проституток. Раньше там протекал ручей, небольшой горный ручеек, который сверху стекал в долину. Постепенно он расширялся, образуя целое озерцо, и вот там устроили общественную прачечную. В том месте до сих пор вокруг валяются камни.

— Там, где мы прошлой ночью нашли сумку?! — воскликнул Сантамария. — Значит, это и есть «хорошие камни»?

— Да, — сказала синьора Табуссо.

— В том месте было очень удобно стирать белье, сидеть в тени и полоскать его в чистой воде, — пояснила синьорина Вирджиния. — Поэтому плохая прачка и оправдаться никак не могла.

— А, вот в чем дело! — сказал Де Пальма.

— Но кто знает, может, все прачки были… плохими, ленивыми. И клиенты в насмешку так назвали это место, — высказал предположение Сантамария.

— Или же прачки назвали его так в знак протеста, — сказал Де Пальма. — В те времена их беспощадно эксплуатировали, вот они и мстили хотя бы злой шуткой.

Синьора Табуссо смотрела на него, покусывая губу.

— Возможно, — с вызовом сказала она.

— «Ле буне пере», — старательно повторил Де Пальма. — «Ле буне пере»… Хорошее название, красивое. Жаль только, что смысл шутки потом стал непонятен. Что произошло? Кто-то неверно списал название вашего владения, синьора? Точнее, неправильно его перевел?

— Конечно, — подхватил Сантамария. — И виноват тут какой-нибудь чиновник земельной управы, который не знал диалекта. А уж когда такая ошибка допущена, потом ее уже обычно не исправляют. И навсегда о ней забывают.

— Должно быть, он был южанин, — предположил Де Пальма.

— Да, скорее всего, южанин, — со вздохом согласился Сантамария.

— Однако старому Пьемонту не откажешь в остроумии! — сказал Де Пальма.

— Вы находите? — обрадовалась Вирджиния. — Знали бы вы, сколько у нас есть прекрасных пословиц и поговорок. Живых, необычных. Взять, к примеру, пословицу об ослах Кавура…

— Простите, что я вас перебиваю, — сказал Де Пальма. — Но мне ужасно захотелось вновь взглянуть на бывшую общественную прачечную. С точки зрения… исторической. Вы не проводите меня, синьора?

Он поднялся, секунду спустя поднялась и синьора Табуссо. У дверей она повернулась к сестре.

— Вирджиния…

Видимо, хотела что-то добавить, но потом пожала плечами и решительно направилась во двор в сопровождении Де Пальмы и верной собаки.

— А я, синьорина, тем временем охотно осмотрел бы дом, — почтительно сказал Сантамария. — Он не памятник национального искусства?

— О что вы, что вы! — воскликнула Вирджиния. — Это всею лишь старый сельский дом с флигелем.

— Потолок просто великолепный, — заметил Сантамария, глядя на лепные украшения в стиле барокко. — И в других комнатах такие же удивительные потолки?