Современный грузинский рассказ - [173]

Как видишь, и первый и второй варианты явственно свидетельствуют о том, что ты не можешь стать рыбой.

Здесь дело не в желании, в сути. Всем трудно, не тебе одному. Бывает, что очень даже трудно приходится человеку. Но если каждый из нас, подобно тебе, усядется в воды Арагви и будет твердить, что он рыба, страшно подумать, что из этого может получиться. Мы и в воде перегрыземся друг с другом, и хотелось бы знать, куда бы ты тогда убежал. Давай возвращайся. Слышишь, как плачут твои дети?

Лука.

Душа вольна выбирать то, что ей угодно. Этого отрицать нельзя. Так знайте, душа моя не желает быть вместе с людьми и потому я имею право быть рыбой. Ты допускаешь, что душа может забыть все прежнее.

Так вот, я тоже забуду людей. И все тут.

Рыба.

Ты не сможешь забыть людей. Душа твоя навечно сохранит минуты и радостей человеческих, и горестей. Душа твоя сохранит и сладостную печаль одиночества. Душа твоя не забудет добро и благо рук человеческих. Душа твоя не забудет землю, по которой ты ступал. В душе твоей всегда будет жить страх. Страх небытия. И кто его знает, сколько всего не дано забыть душе твоей.

Быть может, голод заставит тебя вернуться к людям. И этого долго не забудет душа твоя. Твои дети шлют тебе привет. Ждем.

Лука.

Что мне радости и горести людские? Одиночество свойственно и нам, рыбам.

Бог так же живет в нас, как и в людях. Мы, рыбы, тоже умеем любить друг друга. Воду мы любим сильнее, чем вы землю, которую никак не можете поделить между собой.

Страх небытия? А в ком не сидит этот страх?

Как бы я ни был голоден, я не вернусь к людям.

Дети? Какие дети, не помню…

Я решил здесь заиметь детей. Что еще моего осталось с вами? Ничего. Уступаю вам землю и плоды земные, оставьте меня в покое. Не мешайте мне предаваться забвению.

Рыба.

На третий день вся деревня снова собралась на берегу Арагви. Кто советовал принять срочные меры, кто — подождать.

— Даю два дня сроку, если не одумаешься, буду вынужден объявить тебе выговор и исключить из колхоза, людей у меня от работы отрываешь! — крикнул ему председатель.

А тому хоть бы что, будто и впрямь оглох.

Снова появился милиционер, пригрозил составлением акта. В ответ тот нырнул с головой под воду. И так несколько раз.

В ту ночь щедрая луна ярко освещала землю, и люди увидели, как маленькая босоногая девочка, стоя у самой кромки воды, упрашивала отца:

— Папа, выходи, папочка! Ты только выйди, и я никогда больше не буду шалить. Я прошу тебя, папочка, не надо, не будь рыбой, иди к нам.

И когда тот не внял детской мольбе, девочка с плачем вернулась в деревню.

Именно тогда и возмутились мои односельчане. Собравшись, они позвали меня и велели написать ему следующее: если он и дальше собирается сидеть в воде, мы будем вынуждены отлучить его по старинному нашему обычаю.

— Не надо, богом вас заклинаю, — взмолилась его жена, — не губите, подождите, может, одумается, несчастный.

— Подождем денечек, а там, коли не желает жить с нами, быть ему отверженным, — изрек старый дьякон и взглянул на меня: — Отпиши ему наутро, что, если он до полудня не покинет воду, соберу народ и, так тому и быть, — отлучим. Ни земля, ни небо не слыхали, чтобы человек отказывался быть человеком, это попрание воли господней. Кто дал ему право смеяться над людьми, народ отступничеством волновать? Если мы ничто для него, зачем же над богом смеяться? Будь на то воля божья, он бы сам создал его рыбой, рыбу легче создать, чем человека. Зачем ты, о боже, вдохнул свой чистый дух в неблагодарное это существо?..

Долго еще старый Мцара обрушивал свой гнев на голову отступника. Народ стоял и слушал.

Утром я написал порученное мне письмо:

Рыба!

Ты своим поступком нанес оскорбление народу. Своим нежеланием быть человеком ты вселяешь неверие в людей. Твое поведение психологически воздействует на общественность. Все мысли людей невольно поглощены тобой. Им нелегко взять да и забыть тебя вот так, одним махом, не думать больше о тебе. Будь ты сумасшедший, другое дело, но ты же в полном рассудке.

Как просила тебя вчера ночью маленькая твоя дочка не покидать их! Вся деревня изошла жалостью к ребенку, а ты хоть бы слово дочке сказал.

Народ возмущен и просит передать тебе следующее: если ты до полудня не вернешься к людям, они сами отлучат тебя от деревни. Их тоже можно понять: раз ты не хочешь жить среди людей, то и людям нет до тебя дела, есть же у них самолюбие в конце концов. Неужели ты даже этого не боишься? Если они отвергнут тебя, куда же ты тогда пойдешь? Ведь с холодами ты вынужден будешь выйти из воды, не замерзать же тебе вместе с рекой.

Решай… У тебя есть еще время до полудня.

Лука.

Додумались наконец?

Отвергнуть человека — это вы можете, это ваш испытанный способ, между прочим, у нас, у рыб, нет таких законов.

Я отрекся от вас, и вы оскорбились моим поступком. Смотрите, какие вы тщеславные. Вы запугиваете меня тем, что меня уже не трогает. Меня даже устраивает ваше решение, оно мне поможет скорее забыть вас. Ничего, неплохо придумали. Наконец вы оставите меня в покое.

Холода меня не страшат. Понемногу я начну привыкать жить рыбой в воде. До осени научусь нырять поглубже и поплыву с волнами Арагви в теплые страны.