Современный чехословацкий детектив - [38]

— Зачем, — деловито возразил Бубеничек, — зачем бы им это делать?

— Потому что они ничего не знают, — вырвалось у Добеша, — и надеются, что кто-то из нас проговорится!

— А кто может проговориться? — невинно осведомился Бубеничек.

— Не цепляйся к словам, — проворчал Добеш. — Послушайте, а что, если нам восстановить день за днем Зузанину последнюю неделю? С позапрошлой субботы до дня ее убийства.

— Идет, — кивнул Богоуш.

— До воскресенья мы были в Либерце, так что Зузана все время была у нас на глазах.

— И ничего такого не случилось? — спросил Том.

Колда покачал головой.

— Стойте, — поднял палец Добеш, — чтобы нам ничего не упустить… Богоуш, как насчет вечера накануне нашего отъезда из Либерца?

Колда покраснел:

— Ерунда.

Добеш, адресуясь ко мне, пояснил:

— Все же для порядка: Зузана не пускала Богоуша к себе, и он говорил, что у нее там кто-то есть.

Богоуш заерзал на стуле:

— Она сама мне сказала, что не может меня впустить. Что у нее важная встреча.

— Она сама тебе так сказала?

— Ну да, только могла это выдумать, — покорно объяснял Колда, — может, это была отговорка, чтобы от меня избавиться, потому что я был пьян.

Я про себя отметил, как поспешно увильнул Добеш от разговора о Зузанином заграничном контракте и до чего ловко подставил Колду.

— А Бонди был тогда с вами в баре? — настороженно спросил Томаш Гертнер.

— Не-ет, — протянул Добеш, — Гуго никогда допоздна не засиживается. Ранняя пташка!

— Ты думаешь… — Бубеничек, который до того почти не вмешивался в разговор, тревожно поднял брови.

— Да, — ответил я за Томаша, — эта возможность не исключается, во всяком случае, стоит ее обмозговать.

— Но Бонди толстый и противный, — трезво заметил Томаш, — что в нем могла найти Зузана?

— Монеты, — подсказал Богоуш, — меня, например, Зузана… извини, Честмир, — Колда виновато покосился в мою сторону, — укоряла за то, что я все время без гроша. Как-то… было дело… ей даже пришлось заплатить за меня, — Колда усмехнулся, — так потом она три дня со мной не разговаривала.

— Ну да, — сказал я, — а меня она вечно попрекала недостатком честолюбия.

— Тогда она еще не знала, что ты заделаешься частным детективом, — пошутил Добеш.

— Ну а что было дальше? — обратился я к Добешу.

— В понедельник, — сказал Добеш, — мы вернулись из Либерца и до среды отдыхали. В среду мы мотались в Писек, потом, в четверг, был Оломоуц, в пятницу — Острава, а оттуда мы сразу же двинули в Прагу: на субботу была назначена та запись на телевидении. Обычная выездная неделя.

— Но в ней есть дыра, — отметил Колда, — после нашего возвращения из Либерца. С двух часов в понедельник До семи утра в среду мы не виделись.

— Вот как? — засмеялся Добеш. — А я-то думал, что относительно понедельника и вторника сможешь внести ясность ты.

Добеш, в отличие от Богоуша, ничуть меня не берег.

Колда пожал плечами.

— Мысль, конечно, интересная. Но ничем помочь не могу. Я позвонил Зузане только во вторник утром. Она собиралась отсыпаться весь понедельник.

— А что во вторник? — спросил Гертнер.

— Я у нее не был, — ответил Колда, — она сказала, что весь день будет в бегах и лучше нам повременить и встретиться с утра в среду.

— Занятно! — воскликнул Добеш. — Что же, связь событий кажется ясной. Зузанка в Либерце закрутила с Гуго, в Праге с ним провела два вечера — в понедельник и во вторник, после чего пресытилась и спровадила Бонди, а он ее за это в субботу кокнул. Все сходится, верно?

Бубеничек весело потер руки:

— Тютелька в тютельку, умники вы мои, да вот незадача…

— Нечего язвить, — вскинулся Добеш. — Сходится так сходится!

— Дал бы ты мне договорить, а? — пожурил его Бубеничек. — Посмотри-ка, кто к нам пожаловал!

Мы обернулись почти одновременно. По ступенькам величественно спускался Бонди.

Колду и меня это явление несколько выбило из колеи, но Добеш мгновенно опомнился.

— Где тебя носило, старик?

— А что, меня кто-нибудь искал? — пробурчал Бонди и смерил Богоуша холодным взглядом.

— А как же, — усмехнулся Добеш, — у нас тут сегодня учредительное заседание Клуба убийц Зузанки Черной. Правда, приглашения мы разослать не успели, поэтому я с обеда тебе названивал.

— А я с обеда, — теперь Бонди перевел ледяной взгляд на меня, — общался с вашим симпатягой капитаном… А из списков этого самого Клуба меня будьте любезны вычеркнуть.

— Да ну? — удивился Том.

— Именно так, — сказал Бонди, — хоть вы, как я слышал, очень хлопотали о моем членстве.

— Это как же? — запротестовал Бубеничек.

— Честик и Богоушек, — обличительно ткнул в нас пальцем Бонди, — что, не так? Хулиганы, разве это дело — топить дядюшку Бонди?

— Расскажи же, как ты выпутался! — вмешался Добеш. — Судя по тому, что говорили Бичовский и Богоуш, я решил было, что нам придется искать себе нового менеджера.

— Хулиганы, — повторил Бонди. — Но у меня есть алиби, да получше, чем у любого из вас.

И Бонди радостно развалился на стуле и щелкнул пальцами, подзывая пани Махачкову.

— Коньяка мне для поднятия духа, ведь мне едва удалось отстоять свободу!

27

Добравшись к себе на Петршины, я нашел в почтовом ящике телеграмму: «Срочно позвони. Геда». Пока я ее читал, со мной кто-то поздоровался. Я машинально ответил. Как знать, может, это был инженер Визнер.