Современный чехословацкий детектив - [10]

Далее он рассказал, что два-три случайных свидетеля видели в субботу вечером свет в окнах дачи и костер перед нею, слышали шум и пение целой компании. Одному из местных жителей показалось, что шумели еще и в воскресенье к вечеру. Но этот свидетель живет не так близко от дачи, чтобы разглядеть подробности, да он и не стремился к этому. Никто не мог засвидетельствовать присутствие на даче Арнольда Фидлера.

Что это была за компания? Несомненно, друзья Арнольда. О них ничего не известно — Арнольд не хвастал ими ни перед отцом, ни перед кем другим. В отделении общественной безопасности имеются, однако, протоколы более раннего времени, рекомендующие профилактические воспитательные меры по отношению к Арнольду Фидлеру и некоторым его приятелям. Надпоручик Скала затребовал их.

— Это все мелкие хулиганы, — резюмировал Карличек, — но они уже не встречаются с Арнольдом. Видимо, их родители оказались разумнее, чем Бедржих Фидлер. Тем более что на прошлую субботу у всех у них полное алиби. На даче их не было.

Итак, взломщик неизвестен — разве что сам Арнольд мог бы кое-что сказать о нем. Преступление совершено или в ночь с воскресенья на понедельник или в течение понедельника, а может быть, и в ночь с понедельника на вторник. Исходя из места действия и всех прочих обстоятельств, можно было допустить любой момент на этом отрезке времени. Карличек избрал стержнем своих рассуждений антигосударственную деятельность обоих Фидлеров и начал все наматывать на этот стержень. Он мог и не ошибаться. Нам надо было как можно скорее разобраться, чтобы подтвердить Карличековы туманные «дедукции» или же, как я надеялся, окончательно их опровергнуть.

— Есть у вас еще что-нибудь? — спросил я Карличека.

— Пока все. В протоколах мои рассуждения не зафиксированы. Поэтому товарищ Скала и посоветовал мне ознакомить с ними вас. Что я и сделал, и могу теперь скромно отойти на второй план, или, говоря конкретнее, пойти домой обедать. Сегодня я жду обеда с чрезвычайным нетерпением.

Я тоже с нетерпением ждал обеда: знакомые пригласили меня на жареного гуся. С утра у меня уже текли слюнки, а теперь придется звонить и извиняться. Вот еще одно милое следствие Карличековых «дедукций».

— Приятного аппетита, — мрачно пожелал я ему.

Тут он сообщил мне, что их бабушка готовит грудинку под яблочным хреном, а он до смерти любит это блюдо. И с некоторой грустью добавил, что маленький Карличек просто заходится в хохоте, глядя, как мама с папой поспешно нюхают кусочек хлеба, чтоб не так щипало в носу. А это подрывает родительский авторитет, который обычно кончается только на десятом году жизни ребенка…

Наконец он ушел. Я разложил на столе карту местности на девятнадцатом километре. Карличек мог бы точно указать мне, где стоял мотоцикл, но не успел. Ну и пускай бежит к своей грудинке под хреном! Самые точные сведения даст мне патруль автоинспекции.

Я позвонил знакомым. Обе стороны изъявили глубокое сожаление, и я остался без обеда. Потом еще какое-то время я терпеливо ждал — и вот добродушный Гонзик Тужима доложил мне о посетителе.

Явился старший патрульной машины, поручик Зеднарж. Это был молодой человек в форме, очень спокойный — видимо, потому, что при расследовании автомобильных аварий волноваться не рекомендуется.

— Установив, что это именно тот мотоцикл, на который объявлен розыск, мы передали сообщение и через несколько минут получили приказ немедленно удалиться оттуда.

Он понятия не имел, почему ему так приказали, но не удивился и ни о чем не спрашивал. Просто искали, нашли, и тут оказалось, что этого делать не следовало.

Я не стал посвящать его в подробности.

— В котором часу вы туда подъехали?

— В семь пятнадцать.

— О чем можно судить по положению мотоцикла? Ехал он от Праги к Бероуну или в обратном направлении?

Поручик ответил, что об этом судить невозможно, они, вероятно, обнаружили бы какие-нибудь следы или детали, но приказ удалиться прервал их работу. Они только успели заметить, что мотор и резина совсем остыли, а седло и руль влажны от росы. В восьмом часу утра место это находилось еще в тени. Я отметил это в своем блокноте. Стало быть, мотоцикл поставили там между восемнадцатью часами пятьюдесятью тремя минутами вчерашнего дня и семью часами сегодняшнего. Метеорологи нам скажут, когда сегодня выпала роса, другие эксперты — о том, сколько времени требуется для полного охлаждения мотора, и вообще обо всем, что можно вывести из состояния мотоцикла. Что-нибудь, вероятно, подметит и Трепинский. Будем работать вместе с оперативной группой Скалы. Решение надо найти быстро.

Мы с поручиком Зеднаржем склонились над картой.

К девятнадцатому километру от Праги ведет серпантинный спуск, по обе стороны шоссе — лиственный лес. Затем лес отступает, шоссе выпрямляется, но все еще идет под уклон. Девятнадцатый километровый столб — белый, около метра высотой — стоит на обочине за последним поворотом дороги, слева, если ехать из Праги. Почти вплотную к нему растет дерево. Тайник находится между деревом и столбом и закрыт небольшим плоским камнем.

Место это хорошо просматривается со всех сторон. Справа вдоль леса тянется глубокая прямая траншея для прокладки коммуникаций; затем она возвращается к шоссе и уходит под каменные своды виадука. Слева лес отступает далеко за ровные поля, взбирается на длинный гребень холма, у подножия которого тянется железная дорога.