Современный американский детектив - [15]

Эверс отложил бутерброд и вновь принялся внимательно рассматривать меня.

— Вы заявили, что располагаете какой-то информацией.

— Видите ли, мы считали, что вы еще не знаете о предстоящем аннулировании заказа.

— Об этом известно сотне людей. Что еще?

— Очевидно, причиной аннулирования заказа является то обстоятельство, что в процессе проверки вашего вице-президента стали известны некоторые факты, касающиеся его личной жизни. В связи с этим возникает два вопроса: насколько точны эти факты и какое отношение они имеют к определению благонадежности его или вашей фирмы в целом? Может быть, с ним или с вами поступают несправедливо.

— Что еще?

— Все. По-моему, и этого достаточно, мистер Эверс. Если вы не желаете обсуждать этот вопрос со мной, поговорите с самим мистером Вульфом. Если вам неизвестна его репутация и положение, проверьте. Мистер Вульф велел мне дать вам ясно понять, что если вы получите какую-то выгоду от того, что им делается, он не намерен требовать от вас компенсации. Клиента он не ищет, ибо имеет его.

Мистер Эверс хмуро посмотрел на меня.

— Я ничего не понимаю. Ваш клиент — газета?

— Нет.

— Журнал? «Тайм»?

— Нет. — Я решил чуточку превысить данные мне полномочия. — Я могу только сказать, что это частное лицо, считающее, что ФБР злоупотребляет своими правами.

— Не верю. Все это мне весьма не нравится. — Он нажал кнопку звонка на столе. — Вы из ФБР?

Я ответил отрицательно и продолжал было говорить, но в открывшейся двери показалась приведшая меня сюда женщина, и Эверс резко приказал ей:

— Мисс Бейли, проводите этого человека до лифта.

Я попытался возражать и сказал, что, если бы он обсудил вопрос с Ниро Вульфом, самое худшее, что могло произойти, так это аннулирование правительством заказа его фирме (очевидно, и без того уже аннулированного), в то время как любая возможность сохранить его… Однако Эверс уже протянул руку к еще одной кнопке на столе, и по выражению его лица я понял, что дальнейший разговор бесполезен. Я встал и, сопровождаемый секретаршей, вышел из кабинета, причем сразу же в приемной снова убедился, какой это был для меня невезучий день. Едва только за мной закрылась дверь, как из лифта вышел человек, которого я никак не мог назвать незнакомцем. Около года назад, во время работы над одним делом, мне пришлось познакомиться с сотрудником ФБР по фамилия Моррисон. Именно он и появился из лифта.

— Ну и ну! Разве Ниро Вульф теперь тоже применяет электронику? — поинтересовался он, протягивая мне руку.

— Стараемся не отставать от других, — ответил я, дружески пожимая ему руку и улыбаясь. — Мы намерены оборудовать микрофонами одно здание на Шестьдесят девятой улице[2]. — Я подошел к лифту и нажал кнопку вызова. — Вот я и знакомился тут с последними новинками.

Моррисон из вежливости улыбнулся и заметил, что теперь, наверное, сотрудникам ФБР придется между собой на службе разговаривать кодом. Дверца лифта открылась, и я вошел в кабину. Да. день сегодня был действительно невезучий. Конечно, особенного значения это не имело, поскольку с Эверсом у меня все равно ничего не вышло. Однако невезение никогда не радует, и лишь одному Богу было известно, как мы нуждались, чтобы нам повезло. Выйдя на тротуар и направляясь в деловую часть города, я тяжело ступал по твердому асфальту, а не летел на крыльях, как мне бы хотелось.

Прошло более двадцати минут, и Эл уехал. Однако в это время дня таксистов на Первой авеню было сколько угодно; я подозвал одну из машин и дал водителю адрес.

Глава 4

Вечером в ту среду, без четверти одиннадцать, усталый и настроенный пессимистически, я поднялся на крыльцо нашего старого кирпичного особняка и нажал кнопку звонка. Дверь была закрыта изнутри на цепочку, и сам открыть ее я не мог. Впустивший меня Фриц спросил, не хочу ли я отведать жареной утки с керри, но я ворчливо отказался. Сбросив пальто и шляпу, я прошел в кабинет, где. за письменным столом сидел этот расплывшийся гений, удобно устроившийся в сделанном для него по специальному заказу кресле (чтобы оно могло вместить тушу весом в одну седьмую тонны); перед ним на подносе стояла бутылка пива, и он был погружен в чтение книги «Сокровища нашего языка» Линкольна Барнетта. Я подошел к своему столу, резко повернул вращающийся стул и сел. Он должен был взглянуть на меня по окончании очередного абзаца.

Так и произошло. Он даже вложил в книгу закладку — тоненькую золотую полоску, подаренную ему несколько лет назад одним клиентом, и заметил:

— Ты, конечно, обедал?

— Нет, я не обедал. — Я положил ногу на ногу. — Извините, пожалуйста, что я болтаю ногами. Я съел что-то очень жирное, забыл даже, что именно, в какой-то отвратительной забегаловке в Бронксе.

— Фриц подогреет утку и…

— Нет, я уже сказал ему, чтобы он этого не делал. Это был самый паршивый день в моей жизни, и я хочу хотя бы закончить его нормально. Сперва я отчитаюсь перед вами, а потом отправлюсь спать. Во-первых…

— Черт побери, но ты должен поесть!

— А я говорю — нет. Дело прежде всего.

Я сделал устный доклад и, в частности, сообщил о двух парнях в машине, номер которой я записал. В конце я высказал несколько соображений, а именно: а) нам не к чему тратить время на проверку того, кому принадлежит эта машина, б) Сару Дакос, очевидно, следует вычеркнуть из нашего списка, а если оставить, то только для возможных справок в дальнейшем, в) если есть какие-то материалы, компрометирующие семью Бранер, наша клиентка пока не беспокоится, что они могут всплыть на поверхность.