Современные болгарские повести - [139]

— Кровью, — сказал Крумов.

— Чем? — не поверил своим ушам Антон. — Как кровью?

— Кровью, — повторил Крумов. — У меня двоюродный брат работает на скотобойне. Они там ее просто выбрасывают. А я буду кормить ею форель, и рыбка ничего мне не будет стоить…

— Выходит, хитрый номер придумал? — спросил Антон.

— Готовая пища, — объяснил Крумов. — И денег не берут, и никаких тебе забот… Свернувшаяся кровь, там ее бросают…

Крумов ошарашил их в первый же день работы на его участке. Пока они монтировали бур среди персиковых деревьев, он прохаживался, пересчитывал что-то и записывал в блокнот.

— Персики считает, — сказал тогда Антон. — Боится, как бы мы не сорвали по штуке.

— Будет тебе, — отозвался дядя Ламбо. — Как это, считает персики?

Однако тот действительно их пересчитывал и записывал в блокнот, он даже сделал себе чертежик отдельных деревьев, чтобы вдруг не пропала какая-нибудь ветка.

— Ты что там записываешь? — спросил его Антон. — Уж не стихи ли сочиняешь?

— Да вот записываю, сколько персиков у меня в этом году, — ответил Крумов, ни капли не смутившись. — Слежу, как развиваются деревья, хочу иметь ясную картину — что у меня есть и чего нет.

Солнце уже заходило за вековой лес, вокруг воцарилась глубокая тишина и спокойствие. В дрожащих лучах заката на тропинке со стороны леса показались старики из «Букингемского дворца». Они шли не торопясь, рядом, а их корзины были переполнены лекарственными травами. Травы благоухали, горький аромат полыни смешивался с резким запахом мяты, по листьям ползала пчела; старики шли и несли травы, которые продлевают жизнь, которые исцеляют болезни, травы, которые обеспечивают долгую жизнь и спокойную старость.

— Соседи! — засмеялся Крумов. — Опять тащат травы…

Он покрутился еще немного у бура, потом пошел ставить сетки.

Крумов ночевал на даче с тех пор, как сюда привезли бур; он ночевал на даче, чтобы не пострадало каким-нибудь образом его имущество, чтоб; эти трое чего-нибудь не украли; кто их знает, унесут — и ищи ветра в поле; да и бульдозерист — не подарок, целыми днями распевает песни на бульдозере… Бешеные деньги заколачивает этот парень…

Крумов оставил сетку, которую прилаживал на окно со стороны улицы, и вошел в дом.

— Дай-ка проверю, — сказал он самому себе. — А то навалено все в комнатах…

Он переходил из комнаты в комнату, смотрел, проверял, окидывал наметанным глазом сразу всю комнату, ощупывал взглядом вещь за вещью, замечал паутину на потолке, каждую трещинку в углу, каждую царапину на паркете… Фаянсовые плитки лежали пачками, нераспакованные, старательно перевязанные проволокой, бумага была прочная, из пакетов ничего не вытаскивали; он быстро пересчитал пачки — все правильно… Пересчитал и муфты, колена в полтора дюйма, трубы, взвесил опытным взглядом паклю; он приготовил все, только бы пошла вода…

Скрип бура во дворе прекратился; трое мужчин устало сидели на теплых ступеньках веранды и курили. Солнце давно уже скрылось за вековым лесом, и между деревьев начинал прокрадываться мрак…

Крумов бросил последний взгляд на свое имущество и дважды повернул ключ в двери. Проверил, запер ли он и другие комнаты, потрогал пальцем штукатурку, она была еще влажная; подумал, что и черепицу нужно переложить, он был недоволен тем, как сделали крышу; дожди здесь затяжные, льют всю осень… Он осторожно обошел стекла для окон, приставленные к стене, и вышел во двор к рабочим.

Стоял теплый, спокойный вечер, в саду пели цикады, дядя Ламбо зажег свет, а Сашко молча нанизывал на почерневший шампур кусочки мяса, затем дольку помидора, стручок перца, кружок лука, потом опять мясо… Антон отправился на соседний участок с пугалом, чтобы набрать еще помидоров. Ванка принес анисовку из собственных запасов, и она пошла по кругу. В какой-то момент Крумов расчувствовался, зашел в дом, вынес оттуда бастурму и порезал ее тонкими, прозрачными ломтиками…

Они ужинали, а потом продолжали пить анисовку, пили медленно, маленькими глотками, анисовка приятно обжигала рот и расслабляла усталые пальцы… Над лесом повисла ясная круглая луна.

— Светит, — сказал Крумов, — излучает энергию. Просто так, впустую.

— По ней люди ходят, — откликнулся дядя Ламбо. — Добираются до нее по воздуху и ходят. Потом возвращаются на Землю. Мы сейчас здесь сидим, а там, где светлее всего, возможно, ходит человек.

— Это только отсюда кажется, что светло, — заметил Антон. — А там кто его знает… В этих жутких пространствах… Не позавидуешь ему, если он там…

— Не позавидуешь, — согласился дядя Ламбо, — только вот я думаю, что мы сидим тут, у костра, а там, наверху, может, кто-то ходит; вот я и думаю, что это за человек — как мы?

— Если что-нибудь случится, — сказал Ванка, — какая-нибудь неисправность, он там и останется, наверху.

— В газете писали, что распродали пол-Луны, — сообщил Крумов. — Участками.

— А ты что не купишь себе участок наверху? — предложил ему Антон. — Позовешь нас искать воду. Запустим бур.

— Ну! — сказал Крумов. — У меня есть участок здесь, на Земле. На Луне мне не нужно. Лучше синица в руке, чем…

Сашко рассеянно слушал их разговор и думал, что Таня опять не приехала, вообще не приезжала на этой неделе, он не мог сообразить, когда видел ее в последний раз. Ему припомнились их последние разговоры, в ее словах была горькая правда, он не мог ни в чем ее упрекнуть, но в то же время чувствовал, что из их отношений что-то уходит, какая-то тень встает между ними и расстояние, их разделяющее, все увеличивается; вот и сейчас он застрял здесь, в этом лесу, далеко от нее… Неожиданно ему захотелось встать и отправиться в город — а там будь что будет…