Современная школа - [13]

, составляя весь инвентарь его идей, постоянно сталкиваются с умерщвляющей иезуитской субстанцией, переданной им матерью.

Женщина не должна быть заключенной кухни. Радиус ее действий должен распространяться за пределы стен домов: этот радиус должен распространяться до границ всего общества. Для того чтобы женщина могла реализоваться в добрых делах, ее знания не должны сводиться к дозволенному уровню ниже нуля: их качество и количество должно соответствовать качеству и количеству знаний мужчины. Наука, проникая в мозг женщины, ведет его правильной дорогой, освещает этот богатый источник чувств; этот неизведанный до сих пор феномен; это добрая весть для будущего мира и счастья в обществе.

Секретан говорил, что женщина представляет собой неразрывность, а мужчина — перемены; что мужчина — это индивид, а женщина — вид. Но перемены, видоизменения в жизни нельзя понять, они могут казаться мимолетным, несостоятельным явлением, которому не хватает реальности, если не будет труда женщины, утверждающей и укрепляющей то, что производит мужчина. Индивид, как таковой, представленный в парне, является однодневным цветком, обладающим эфемерным значением в обществе. Женщина, представляющая вид, обладает миссией удержания, в самом виде, элементов, улучшающих жизнь, но, для того чтобы они были адекватно поняты, необходимо, чтобы она обладала научными познаниями.

Человечество будет улучшаться быстрее, оно будет следовать твердым и постоянным шагом по восходящему пути прогресса, стократно увеличивая свое благосостояние, если представит сильному, импульсивному чувству женщины идеи, завоеванные наукой. Рибо говорит, что идея является не больше, чем идеей, т. е. простым, ничего не производящим, ни на что не способным, неконструктивным фактом познания, если она не сопровождается чувством, эмоциональным состоянием, если ее тенденции не пробуждают, так сказать, движущие элементы.

Отсюда можно заключить, что для блага прогресса, когда наружу выходит идея, посвященная истине в научном мышлении, ее нельзя оставлять в подвешенном состоянии даже на короткий промежуток времени. Этого можно избежать, наполнив идею чувством, сообщив ей любовь, так чтобы человек, к которому приходит эта идея уже не оставлял ее до тех пор пока не реализует ее в жизни.

Когда это все произойдет? Когда между идеями и страстным, неистовым сердцем будет реализован союз в душе женщины; тогда в цивилизованных странах свершившимся фактом станет моральный матриархат. Тогда человечество, с одной стороны, уже внутри семейного очага, будет обладать педагогическим опытом, взращивающим в направлении идеала семена новых поколений; и, с другой, будет располагать апостолом и убежденным пропагандистом, который, в первую очередь, через свои чувства сможет учить людей свободе, и целые народы солидарности.

VI. Совместное обучение общественных классов

То же, что касается, общего обучения обоих полов, на мой взгляд, касается и социальных классов.

Я мог бы основать бесплатную школу; но школа для бедных детей не смогла бы стать рациональной школой, потому что если не обучать их легковерию и подчинению, как в старых школах, они непременно начали бы склоняться к бунту, у них спонтанно начало бы проявляться чувство ненависти.

Это противоречие нельзя смягчить; нельзя создавать школы исключительно для обездоленного класса: в них будет царить или послушание благодаря заблуждениям и незнанию, систематически поддерживаемым ложным обучением, или ненависть к тем, кто подчиняет и эксплуатирует этот класс.

Эту деликатную тему лучше прояснить сразу: бунт против угнетения — это вопрос истинной эстетики, чистого равновесия между людьми, как говорится в неувядающих строках из первого параграфа знаменитой революционной Декларации: люди рождаются и остаются свободными и равноправными, между ними не должно быть социальных различий; если они есть, то пока одни тиранически злоупотребляют властью, другие протестуют и ненавидят; бунт — это тенденция к равенству, и, в качестве таковой, он рационален, естественен, чтобы не сказать, правомочен, так как право дискредитировало себя в плохой компании закона и религии. Скажу прямо: угнетенные, обездоленные, эксплуатируемые должны быть бунтарями, потому что они должны отстаивать свои права на полное и абсолютное участие во всеобщем достоянии.

Но Современная школа работает с детьми, которых она путем образования и обучения готовит к взрослой жизни, без предвосхищения их любви или ненависти, послушания или бунта, поскольку все это относится к долгу и чувствам взрослых; иными словами, она не хочет пожинать плоды без их предварительной культивации, она не хочет навязывать какую-либо ответственность, не сделав свой вклад в осознание условий, которые должны лечь в ее основу: дети учатся быть взрослыми, и, когда настанет их час, они сами заявят о своем бунте.

Школе для богатых детей пришлось бы тратить слишком много усилий на то, чтобы доказать рациональность принципа подобной исключительности. Сама сила вещей заставила бы ее обучать детей принципам сохранения собственных привилегий и использования собственных преимуществ.