Современная филиппинская новелла (60-70 годы) - [134]

— Спасибо, но у нас нет времени.

Он отвернулся, чтоб идти дальше, и почувствовал на спине их взгляды. Один парень совсем уж было приблизился, но не успел Фил заговорить с ним, как он сказал:

— Прошу прощения, — и шагнул в сторону.

И так делали все. Точно сговорились избегать его, не замечать его присутствия. Возможно, не по своей вине. Должно быть, их так проинструктировали. А может, у него внешность такая отталкивающая? Эта мысль пронзила его колющей болью.

Через некоторое время, когда Фил бродил по антресолям в одиночку среди танцоров, он заметил, что молодые люди вдруг заспешили — кто пешком по лестнице, а кто в лифтах — вниз, к выходу на улицу. Он последовал за теми, кто спускался по лестнице, и, остановившись у вращающейся стеклянной двери, наблюдал, как артисты садятся в автобус, стоящий у входа в метро на улице Дирборн.

Снегопад прекратился; на солнце снег таял быстро, превращаясь в грязное месиво.

Когда Фил вышел на улицу и стал бесцельно шагать туда и обратно, кто-то тронул его за рукав. Это был один из танцоров, совсем еще мальчик, высокий и худой. Он сказал:

— Извините пожалуйста.

Фил оглянулся и понял, что стоит между парнем с камерой в руках и группой артистов, позирующих перед зданием гостиницы.

— Прошу прощения, — пробормотал Фил и отшатнулся в сторону.

Молодые люди рассмеялись. В глазах у него поплыли какие-то неясные контуры, как это бывает в кино, когда не в фокусе кадры, но постепенно линии приобрели прежнюю четкость, он увидел грязный тротуар, на котором стояли позирующие танцоры, и тени от их освещенных солнцем ног.

Пусть развлекаются, подумал он, они молоды и вдали от дома. Незачем нарушать их распорядок, навязывать свои услуги.

Он смотрел на танцоров до тех пор, пока последний из них не сел в автобус. Их голоса перекрывали шум городского транспорта. Когда автобус тронулся с места, они заулыбались и замахали ему руками. Он хотел было помахать им в ответ, но не решился. А вдруг они машут кому-то другому? Он обернулся назад. Никого не было, увидел он лишь собственное отражение в стеклянной двери и гигантское растение, протянувшее к нему свои колючие ветви, как бы стремясь заключить в свои цепкие объятия.

Фил только подошел к двери квартиры, а уже знал, что Тони еще не вернулся. Иначе у порога, на лестничной площадке, стояли бы сейчас сапоги. Это его как-то даже обрадовало: он еще не придумал, как объяснить сегодняшнюю неудачу.

От гостиницы он поехал не прямо домой, а свернул на шоссе вдоль озера, надеясь встретить артистов за пределами города, может быть, в парке, — посмотреть, как они фотографируют туман над озером и последние золотистые листья на деревьях, мокрых от растаявшего снега, или на площадке для отдыха поблизости от журчащего фонтанчика, где опять же можно сняться на фоне грязно-серых чикагских небоскребов. Фил замедлял ход всякий раз, когда замечал впереди какое-либо скопление людей, но это были не танцоры. Может, отправились в театр на репетицию? Не доехав до Эванстона, он повернул назад, все еще гадая, куда они могли подеваться.

Он устал, но не испытывал голода. И все же поставил на плиту остатки вчерашнего обеда. Рис плохо разогрелся, однако суп был горячий и вкусный. Во время еды он прислушивался к шагам на лестнице.

Потом, разморенный усталостью, прилег на диван стараясь не заснуть. Устремив взгляд в потолок, чувствовал, будто уплывает куда-то, поэтому боялся сомкнуть веки.

В течение многих лет Фил так часто вглядывался в этот потолок, что изучил его до мельчайших подробностей: грязное пятно в отсыревшем, а потом высохшем углу, трещины, похожие на ломаные пограничные линии государств, которые всегда мирно жили друг с другом и поэтому оставались в своих пределах, извилистые внутренние линии, напоминающие русла рек и морские берега с мысами и полуостровами, и точки, обозначающие города; паутина, густо застлавшая потемневший от времени и копоти, с ржавыми подтеками карниз. Глядя на свой потолок, он по обыкновению спрашивал себя, не изменились ли за ночь границы, какой город, по какому соглашению исчез, какая из сторон проиграла, а какая оказалась хитрее, в результате чего одно пятнышко, обозначавшее город, пропало, а другие, для которых он еще не придумал названий, появились. Это была увлекательная игра, он мог заниматься ей в одиночку, даже не замечая бега времени.

Так он и лежал с открытыми глазами, пока все эти города, реки и границы не смешались в сплошное мутное пятно. Он не хотел, чтобы Тони застал его спящим, однако веки опускались против его воли. В этот миг он услышал голос. Пришел Тони, ему очень хотелось сообщить новость.

— Я нашел новый способ держаться на плаву, — сказал он.

— Кому это нужно — держаться на плаву? — спросил Фил.

— На случай необходимости, — объяснил Тони. — Например, после кораблекрушения.

— Какого кораблекрушения? Я тебе про танцоров расскажу.

— Но это важно, — настаивал Тони. — Ты сможешь оставаться на плаву бесконечно долго.

— Зачем же бесконечно долго?

— Ну, если на пароходе… Я хочу сказать, при чрезвычайных обстоятельствах ты останешься без помощи среди Тихого или Атлантического океана и будешь держаться на плаву, пока не придет помощь… если придет, — объяснил Тони.