Современная болгарская повесть - [182]

— Сивриев, почему бы тебе не уступить это дело мне? В связи с ним у меня есть интересная идея…

Андрей поднял голову и вежливо улыбнулся. Он почувствовал, как Цеков помрачнел и попытался сосредоточить внимание на папке, которую раскрыл. Слюнявя палец, он перелистывал документы, почти не глядя в них.

— А почему вы настаиваете, чтобы я передал дело вам? — серьезно спросил Андрей и загасил сигарету.

— Ты недавно в этом городе… Как бы это сказать?.. Говорят, сестра Бонева — твоя любовница. Кто-то видел, как поздно вечером ты выходил из ее дома.

Его слова прозвучали весомо, и Андрей прямо перед собой увидел маленькие серые глазки, остановившиеся, неподвижные, словно стена. Ему казалось, что он ждал подобного вопроса, и тем не менее он вздрогнул.

— Это правда, — спокойно признал он.

Андрей был убежден, что ответ его прозвучит серьезно, ибо мужчина с таким теменем, как у Цекова, не мог обладать чувством юмора.

Они холодно раскланялись, и Андрей вышел. Его мысли были нечеткие и путаные. Он испытывал единственное желание — ходить. Современные постройки, обрамлявшие Главную улицу, были сбрызнуты осенним солнцем цвета вызревшего винограда. Пахло влажной землей. Андрей задержался возле киоска, купил сигареты, потом облокотился о прилавок и принялся рассматривать прохожих. Когда он произнес «Это правда», он был убежден, что открыл истину, которая еще не устоялась в его сознании. На секунду память вернула его взгляду улыбку сестры Боневой, ее белые, словно изваянные, колени. И в то же время она — Процесс. Она — жизнь и потому ближе ему, чем Юлия. Он будто увидел Юлию такой, какой она должна быть.

Андрей пересек улицу и вошел в контору. Написал записку, одну фразу, которая неожиданно оформилась в его сознании:

«В восемь часов вечера жду Вас возле речного вокзала.

Андрей Сивриев».

Он отлично понимал, что назначил любовное свидание, — иначе воспринять это невозможно. Когда он заклеил конверт и опустил его в почтовый ящик, совесть перестала бунтовать в нем. Осталось только ждать, и Андрей отправился в кафе «Весна» пить кофе.

12

Андрей любил вечера в городе, когда витрины на Главной улице наполнялись живым отражением прохожих. Дунай постепенно угасал, в то время как день еще жил на горизонте. Ночи были исполнены значения и предчувствий, тогда как дни олицетворяли абсолютную реальность…

Ровно в восемь он стоял у речного вокзала — одного из современнейших зданий города. На втором этаже находился маленький ресторан; казалось, река пробегает прямо под ним.

Андрей выбрал для встречи самое неподходящее место, в этой нелогичности крылось много силы, и он чувствовал это.

За пятнадцать минут он выкурил две сигареты в полном убеждении, что выглядит смешным. Ему казалось, люди поглядывают на него. Слева, в парке, было совсем уже темно; но возле речного вокзала движение не прекращалось. Он испытывал какой-то стыд, будто совершал нечто, что было ниже его достоинства. Вместо кофе следовало бы выпить большую порцию коньяка, чтобы притупить это чувство.

Увидев стройную фигуру сестры Боневой, которая переходила улицу, он удивился — был уверен, что она придет, и все-таки удивился…

Они смущенно вошли в парк. Вокруг было полно школьников, они курили, сидя на скамейках. Пары целовались. От реки веяло холодом, и виднелись движущиеся огоньки баржи. Обстановка подействовала на Андрея неожиданно — на душе стало тяжело и одиноко.

— В парке не… — Он хотел спросить «не опасно?», но сестра Бонева опередила его и, словно бы задыхаясь, остановила:

— Это не имеет значения…

Парк кончился, и они спустились к Дунаю. Дошли до скал, вокруг них росла густая пожелтевшая трава. Сели рядом, лицом к воде, которая робко касалась берега, ее масса терялась вдалеке, видимая лишь там, где на нее падал свет огоньков баржи. Андрей снял и набросил ей на плечи свой пиджак. Его волнение становилось нестерпимым.

— Сегодня я ходил к родителям мальчугана, — торопливо заговорил он, — необходимо было пойти к ним, понимаете?

Напряжение исчезло, и Андрей почувствовал, что он и сестра Бонева разом успокоились. Ночь снова обозначала лишь то, что являла собой, — белеющие во мраке скалы, однообразный шум воды и грубую песню, которая доносилась из парка. Мальчишки пели хрипло, стараясь, чтобы в их голосах звучала мужественность.

Андрей говорил спокойно и как бы между прочим взял руку сестры Боневой, Возможно, она и не заметила этого. Она смотрела на реку, сжавшись под его пиджаком, но у Андрея было такое чувство, будто она натянута, как струна, и напряженно всматривается вдаль. Она вежливо слушала его, всецело занятая собственными мыслями.

Утром Андрей решил пойти к ним. Адрес он нашел в следственных материалах, подшитых к делу, и около десяти уже входил в один из городских двориков, которые так походят друг на друга.

Старая женщина, еще более крупная, чем тетушка Минка, прибивала к табуретке ножку. Возле ее юбки вертелся огромный черный кот. Андрей представился и вскоре установил, что старушка любит поговорить. Почти сразу же он узнал, что ее муж был убит во время второй мировой воины, что ее дочь и зять сейчас в отпуске и вскоре должны вернуться из булочной.