Совпадение Келли и Кайдена - [50]

Я засовываю палец в горло, отчаянно пытаясь избавиться от него. Я давлю и снова рву, до тех пор, пока горло не начинает кровоточить, а из глаз не текут слезы. Мои плечи подергиваются, когда я смотрю на кровавый след на полу и слышу детей за пределами комнаты, смеющихся и играющих в прятки.

Я задыхаюсь, впиваясь ногтями в затылок.

— Уйди, Уйди, — шепчу я, а Сет издает громкий храп.

Встаю с кровати и ищу свою обувь, испытывая нужду избавиться от чувств, вырывающихся на поверхность. Но я не могу найти ее. Слишком темно. Я дергаю волосы, желая вырвать их и закричать.

В конечном итоге я сдаюсь и выскакиваю за дверь босая. Коридор пуст, и я бегу в самый конец, где расположены уборные. Запираюсь в самой дальней кабинке и встаю на холодный кафель коленями, наклоняю голову к унитазу и проталкиваю два пальца в рот.

Как только рвота начинает выходить наружу, я чувствую себя лучше. Я продолжаю выплескивать все, пока желудок не становится полностью пустым. Спокойствие накатывает на меня, и я снова беру контроль над собой.

Кайден

На следующее утро, после моего инцидента с Келли в "Джунглях", я просыпаюсь с головой, полностью набитой дерьмом. Я поднимаюсь с кровати и начинаю собирать сумку, заталкивая несколько футболок и пару джинсов в нее. После я застегиваю ее и вещаю себе на плечо.

Люк лежит на своей кровати, лицом вниз, и я трясу его за плечо. Он переворачивается со сжатыми кулаками, готовыми впечататься в мое лицо.

— Какого черта?

— Эй, мне нужна помощь.

Я беру свой бумажник и телефон с комода.

Он расслабляется.

— Какая помощь? И зачем тебе сумка?

— Мне нужен твой грузовик. — Я подтягиваю сумку выше на плече. — На несколько дней.

Он моргает, еще не придя в себя, и тянется за часами на тумбочке.

— Сколько времени? — он трет глаза, а затем упирается в меня взглядом. — Шесть часов гребанного утра. Ты с ума сошел?

— Мне нужно уехать отсюда на некоторое время, — отвечаю я. — Хочу собраться с мыслями.

Вздыхая, он приподнимается и садится.

— Куда ты поедешь?

— Домой, — говорю я, понимая глупость моего возвращения, но мне больше некуда податься. Здесь мне не место, остаться - значит иметь дело со всем этим дерьмом, с которым я не смогу справиться, а Келли заслуживает только лучшего. — Я думал навестить маму и убедиться, что там все нормально.

Он потирает лоб и смотрит на восход солнца над горами.

— Ты же понимаешь, что я застряну здесь, если ты возьмешь грузовик? И что я буду делать? Останусь здесь на все выходные?

— Ты сможешь взять у кого-нибудь машину.

Я оборачиваюсь в поисках ключей, а затем подхватываю их со стола.

— Думаю, смогу попросить Сета меня подвезти. — хмурится он. — Черт побери. Лучше бы, чтобы это оказалось действительно важным.

Мой желудок сжимается.

— Так и есть. На самом деле, это вопрос жизни и смерти.

Я выхожу за дверь, не проронив больше ни слова, бинты скрыты под моей рубашкой, но я чувствую боль. Это все - что я чувствую.

***

Возвращение домой вызовет лишь гребанную тоску, но если я буду шататься по кампусу, то непременно захочу быть с Келли, а это не лучшее решение для нас двоих. И я делаю только то единственное, что мне известно. Возвращаюсь домой, надеясь, что смогу разобраться в своих мыслях о ней.

Когда я припарковываю грузовик перед двухэтажным домом, то все воспоминания нахлынывают на меня разом. Кулаки, побои, крики, кровь. Все это связано со мной, как вены под моей кожей и шрамы на теле, и то, что внутри этого дома – это все что у меня есть.

Мне требуется секунда, чтобы набраться смелости и открыть дверь грузовика. Мои ботинки тут же оказывают в луже, когда выхожу наружу. Нырнув обратно в салон, забираю сумку с пассажирского сиденья, а после захлопываю дверцу. Вешаю ремень сумки себе на плечо и иду по дорожке, окруженной красно - зеленой венериной мухоловкой. С деревьев уже опали листья, и сын соседа выгребает их из травы.

Каждый год моя мама платить кому-нибудь, чтобы те убирали их, потому что отец ненавидит, когда двор завален ими. Он говорит, что они мертвы и бесполезны, и выглядят, как дерьмо.

Я машу парню, пока поднимаюсь вверх по лестнице крыльца. Я замираю перед входом, и, сделав глубокий вдох, шагаю внутрь. Тут все точно так же, как и перед моим отъездом. На картинах в холле и перилах, ведущих наверх, нет пыли. Пол отполирован, окна вымыты. Я подхожу к семейному портрету, висящему на самой дальней стене, и смотрю на него украдкой.

Мама и отец сидят в центре, а мои два старших брата и я стоим вокруг них. Мы улыбаемся и выглядим счастливой семьей. Но у Тайлера не хватает одного зуба, из-за того что он упал лицом на стол, когда отец гнался за ним. У Дилана повязка на запястье посл падения с дерева, потому что он пытался вобраться на него и скрыться от отца. Пусть этого и не видно на портрете, но у меня синяк на голени размером с бейсбольный мяч от того, что отец пнул меня, когда я случайно рассыпал хлопья по всему полу.

Интересно, почему никого и никогда не интересовали наши травмы, возможно, именно поэтому мы всегда были задействованы в спортивных играх. Как только мы достигали нужного возраста, нас отправляли гонять мяч и играть в бейсбол, а когда становились постарше, то на баскетбол и футбол. Это были отличные оправдания и шли на руку моей матери.