Советы по домоводству для наемного убийцы - [35]

— У нее пизда на молнии, — шепнула мне Мунита поверх ложки с тайским супом. Я никогда раньше не слышал этого выражения. Пизда на молнии? От этих слов моя разом отвердевшая любовь рванулась наружу. Эта девушка была героиней моих беспокойных снов. Я быстро заплатил по счету, чувствуя, как напрягся передок моих брюк, и решил сказать ей о своей любви, как только мы выйдем на улицу.

Это будет мое первое признание. Но когда мы вышли, мое воображение, продолжавшее прятаться в ее потаенных местечках, вдруг увидело волосатую мужскую руку, ползущую вверх по ее ляжкам. На одном из пальцев было толстое золотое обручальное кольцо. Такое видение, мимолетное, как проблеск молнии, но не легкое, а наоборот.

Она повернулась ко мне во всей своей царственной красе, дав моим глазам насладиться всеми частями тела, и улыбнулась мне своей стелющейся, как вьюнок, улыбкой, не раскрывая сочных губ. Такая сексуальная.

— Спасибо за ужин, дорогой. Все было очень вкусно.

Поцелуй. Кварталах в десяти от нас подала голос пожарная машина.

— Он женатый?

— Кто?

— Этот тип.

— Какой тип? В ресторане? Пожалуй. Думаю, они женаты.

— Нет, парень, с которым ты…

На ее нежном, словно нездешнем лице, этом подсолнухе на фоне деловито мигающего светофора, промелькнула гримаса боли, как будто ее ущипнули между лопаток.

— С которым я что?

— С которым ты встречаешься.

— Парень, с которым я встречаюсь? А я встречаюсь с парнем?

— Ну да. Он женат?

— А с чего ты все это взял?

В ее голосе сквозила невинная озабоченность. И вдруг совсем не те слова:

— Том, ты же знаешь, я никогда не сделаю женатого…

Поняв, что не то ляпнула, она часто заморгала. И прикусила нижнюю губку. А затем последовал поспешный монолог на тему «ты меня не так понял».

Потом я еще долго, по семь раз в день прокручивал в уме эту ее фразу. Я изучал ее через лупу, как археолог изучает осколок стекла, найденного на горе Арарат. Что она хотела этим сказать? «Я никогда не сделаю женатого». Я перелопатил кучу словарей, залез в интернет, прислушивался к бесконечному трепу в подземке, смотрел всякие дневные телепередачи, однако так и не приблизился к разгадке. Моего английского явно не хватало. По крайней мере, тогда. Я еще не знал нюансов-фигансов этого короля языков. Это при том, что я приехал в Нью-Йорк на год раньше ее. Но конечно, она вовсю «делала» мужиков, совершенствуя свой английский в постельных разговорах и заканчивая эти затяжные уроки под утро, в то время как все мои трясогузки после первой же поклевки уходили в ванную и в самоубийственном порыве спускали себя в унитаз.

В конце концов, после того как эта фразочка три недели барражировала надо мной в манхэттенском небе, я засунул свою гордость в задний карман и записался в английский класс вечерней школы для иммигрантов в районе Трайбеки. В запущенную, освещенную неоновыми лампами комнату с грязными пластиковыми стульями набились счастливые до неприличия филиппинки, девушки пятнадцатого дня, и несколько членов «Аль-Каиды» мужеского пола, а также родившаяся в Финляндии училка Каари, костлявая дурнушка-красотка с длинными белыми волосами, в отношении которой я так и не сумел определиться, когда бы я на нее все-таки клюнул: на пятый или на двадцать пятый день? В конце семестра я набрался смелости и поднял руку, чтобы задать вопрос… допустим, мужчина какое-то время встречается с женщиной, и в какой-то момент он от нее слышит, что она никогда не сделает женатого…

— Это значит, что ты должен перестать с ней встречаться, — прозвучал вердикт.

Класс грохнул. Как же они, суки, ржали, эти вечно-улыбчивые филиппинки и кореша Бен Ладена. Я всерьез подумывал о том, чтобы прийти на следующее занятие со своим «узи», но перевесила благодарность к этой Каари, сумевшей за три месяца повысить уровень моего английского на двадцать этажей. Она бы, вероятно, огорчилась, если бы я перестрелял всех ее учеников.

Так что своим улучшенным английским я обязан тетушке Ревности. Она мне помогла подняться над моими житейскими проблемами. А вот Дикан и компания, в смысле знания языка, так и застряли на первом этаже. «Пойдем до машины». Ситуация, прямо скажем, неловкая (очень мне надо выглядеть умнее своего босса!), так что я старался всячески скрывать свои познания. Но Дикан меня раскусил и начал брать на серьезные переговоры в качестве переводчика. Меня всегда охватывало скверное предчувствие, когда Сосунок, сидя рядом в «Загребском самоваре», посасывал свою потухшую сигару и пялился на меня, пока я объяснял нашу ситуацию ребятам из Чикаго, двум новоявленным янки польского пошиба. Он относился с явной подозрительностью к моим языковым успехам, видимо приписывая их моим подпольным встречам с близнецами Бушами: а что, если каждый уикенд, свободный от наемных убийств, я провожу в западном крыле Белого дома, ужиная в компании мистера и миссис ФБР?

Что он понимал! Мои познания были всего лишь следствием непрекращающихся расследований интимной жизни Муниты, что включало в себя среди прочего кое-какую шпионскую работу, увы, не давшую никаких результатов.

Зато ее таинственная проговорка получила разгадку. Слова о том, что она никогда не сделает женатых мужчин, фактически означали, что она «делает» неженатых, а само это мерзкое словечко наводило на мысль, что она их «делает» направо и налево. Словцо-то из лексикона проституток. Членососка Мунита — «сиськи мои видали? а мою сладенькую киску еще не распробовали?» — прокладывала себе таким образом путь на верхние этажи башни Трампа.