Советско-польские переговоры 1918–1921 гг. и их влияние на решение белорусского вопроса - [70]

4.4. Юридически-правовые и финансовые аспекты советско-польских переговоров в Риге

Финансово-экономическая проблематика являлась одним из ключевых моментов второго этапа рижских советско-польских переговоров, которая была тесно связана с решением вопроса ректификации линии разграничения, закрепленном в Прелиминарном мирном договоре. Взаимоподчиненность хозяйственной жизни и финансовой системы БССР стала итогом «Договора ССРБ и РСФСР» от 16 января 1921 г., это давало возможность советскому руководству рассматривать территорию Беларуси, как пространство, за счет которого будет возможно осуществить выплаты финансовых обязательств польской стороне. Концессионная система выплат, предложенная российско-украинской делегацией, должна была происходить и за счет лесных массивов БССР, что наносила бы значительные экономические потери и так истощенному хозяйству страны. Предоставление концессий польской стороне на леса в пограничном польско-белорусском регионе могло бы вызвать недовольство местного населения и создать ситуацию нестабильности во всей белорусской советской республике. Сложности решения финансово-экономических вопросов были итогом выставления значительно завышенных требований от 300 млн. золотых рублей, как эквивалентной суммы участия Польши в экономической жизни бывшей Российской империи, а затем ее уменьшения до 30 млн. золотых рублей.

Первоначально польская сторона выступила с цифрой в 296 млн. золотых рублей, что вызывало негативную реакцию советского руководства («скандально высокая цифра, которая должна быть уменьшена до разумного уровня»), настаивала на ее выплате только в виде концессий, ни в коем случае не в золоте («железная руда в Кривом Роге», например) [224, с. 118–119]. Во второй половине декабря 1920 г. польская делегация представила проект в 236 млн. золотых рублей, советская сторона настаивала на 30 млн. рублей, как цифры, пропорциональной количеству населения [10]. Польская сторона не отступала ни на шаг, аппеллируя к уровню развития польских земель в составе бывшей Российской империи. А. А. Иоффе даже предлагал председателю финансово-экономической комиссии Г. Страсбургеру решить это дело через заключение тайного договора, однако польский представитель отверг эту идею [17].

Остро стоял вопрос эвакуации негосударственного имущества, в том числе финансовых фондов общественных объединений (стипендиальный фонд состоял из 4 млн. рублей, фонды городских и уездных советов – около 17 млн. рублей), в отношении которых советская сторона настаивала на возвращении этих сумм в тогдашней советской валюте, а не в золотых рублях [224, с. 173, 195]. Проблемным оставалось дело возвращения архивов, библиотек, предметов искусства, военно-исторических трофеев, древностей и других предметов культурного наследия, которые были вывезены из Польши со времен ее разделов. Еще во время подготовки Прелиминарного мирного договора В. И. Пичетой, членом юридическо-правовой комиссии российско-украинской делегации, был подготовлен список архивных и библиотечных комплексов, которые должны быть вернуты польской стороне (12 окружных, 8 губернских, 2 монастырских, 2 рукописных сбора, 6 музейных сборов, 250 тыс. томов библиотечных сборов) [33, л. 1-17].

16 декабря 1920 г. произошла третья неофициальная встреча председателей польской и российско-украинской делегаций. Главной темой стала финансово-экономическая проблематика. А. А. Иоффе обвинял польскую сторону в неуступчивости, чрезмерных претензиях польского специалиста Г. Страсбургера, вице-министра промышленности и торговли. Аргументом для лучшей сговорчивости председатель российско-украинской делегации приводил необходимость в заключении быстрого мира по причине планируемого плебисцита в Верхней Силезии, ситуацию экономической нестабильности в Польском государстве. А. А. Иоффе, поднимая проблему ректификации пограничной линии, дал понять членам польской делегации, что получение каких-нибудь уступок в территориальном плане будет возможно только в случае благоприятного для обеих сторон решения финансово-экономического вопроса [337, s. 149–150]. 20 января 1921 г. было рассмотрено в очередной раз дело взаиморасчета: российско-украинская сторона настаивала на 30 млн. золотых рублей, а Польша выставляла претензии на 307 млн. золотых рублей.

В письме А. А. Иоффе к Г. В. Чичерину 9 февраля 1921 г. отмечалась зависимость Я. Домбского от Г. Страсбургера во время решения экономических вопросов («танцует тогда, когда Страсбургер заиграет») [9]. По причине возникших проблем, нежелании польской стороне идти на уступки, 14 февраля А. А. Иоффе решил принять кардинальные меры: выставить ультиматум – или закрепление предложенных советских условий, или остановка переговоров [22]. Этот шаг председателя российско-украинской делегации вызвал остановку переговорного процесса, как заседаний председателей, так и работ комиссий.

Обе стороны поняли, что остановка мирных переговоров и разрыв отношений негативным образом может сказаться на международном авторитете, как Польши, так и Советской России. Советская сторона, так или иначе, настаивала на своих требованиях (30 млн. золотых рублей). Это заставило польскую сторону пойти на уступки. И. Матушевский, военный эксперт в составе польской делегации, аргуметировал этот шаг Польши «в связи с достижением взаимопонимания по другим спорным вопросам» [331, s. 83–84].