Советский Союз. Последние годы жизни. Конец советской империи - [32]

, – я и Джордж не верили своим ушам. Мы с изумлением выслушивали согласие на договоренность. Между тем рабочий день еще не кончился, а уже чувствовалось, что произошло нечто чрезвычайно важное. Наступил и прошел полдень, а мы не смотрели на часы и продолжали работать – наша четверка и переводчики – в той же комнате с видом на океан. Приближался вечер. Я подумал про себя: а чего же мы добились? Договорились о самом крупном сокращении вооружений в истории. Я считал, что мы на пути к подписанию соглашения и вот-вот достигнем чего-то выдающегося. Но уже после того, как все или почти все, как мне казалось, было решено, Горбачев выкинул финт. С улыбкой на лице он произнес: “Но все это, конечно же, зависит от того, откажетесь ли вы от СОИ”. Я оторопел и просто вскипел от возмущения: “Я же говорил, и говорил уже тысячу раз, что СОИ – это не предмет для торга. Я объяснял вам, что если выяснится, что СОИ можно применять на практике, то мы доведем информацию до вашего сведения и до сведения других, ибо это будет означать, что ядерное оружие изжило себя. Теперь же, когда мы здесь обо всем договорились, вы это заявляете, возводите баррикаду на пути, и все летит к черту”». После пререканий, которые продолжались еще с полчаса, Рейган обратился к Дж. Шульцу: «Переговоры окончены. Пойдем, Джордж, отсюда. Мы уезжаем». Рейган отказался участвовать в пресс-конференции. По его свидетельству, когда они с Шульцем подошли к машинам, чтобы покинуть Рейкьявик, Горбачев произнес: «Не знаю, что еще я мог сделать?» – на что президент США ответил: «Зато я знаю. Вы могли бы сказать “да”»[32]. В данном случае и Рейган не вполне искренен. Вопрос о СОИ был в 1986 г. не столь важен для США, чтобы отказаться от больших советских уступок. Но Рейган воспользовался им как предлогом, чтобы уйти от слишком быстрых и сложных решений. Джордж Шульц позднее писал, что если бы американская делегация знала заранее, как далеко будут простираться уступки и предложения советской стороны, то Р. Рейган и Дж. Шульц вполне могли бы согласиться отложить на 10 лет (как этого и хотел Горбачев) крупные испытания систем СОИ, ограничившись лишь лабораторными экспериментами. На большее программа СОИ еще не могла рассчитывать. Но этот шанс был в 1986 г. упущен, и ответственность в большей мере лежит, конечно же, на Горбачеве, который смотрел на встречу в Рейкьявике скорее как на большой спектакль, чем как на серьезные и равноправные переговоры.

Проблема ПРО-СОИ была уже в 1986 г. предметом не только переговоров или научных фантазий. Американцы продвинулись в разработках по ПРО-СОИ дальше, чем СССР. Но и в нашей стране разработки по таким системам проводились, и ограниченная ПРО вокруг Москвы была создана, но это не нарушало договор 1972 г. Пока существовали тысячи смертоносных ракет с ядерными боеголовками, какое-то ограниченное ПРО было необходимо, хотя бы для противодействия случайным запускам. Еще в 1982 г. на советские экраны был выпущен фильм «Случай в квадрате 36 – 80», в котором было показано, как авария и пожар на американской подводной лодке приводят к случайному запуску ракеты с ядерной боеголовкой в сторону СССР. Но американская ракета своевременно уничтожается советской антиракетой. В другом советском же фильме мы могли видеть, как небольшой советский отряд морской пехоты уничтожает секретную американскую ракетную базу, на которой офицер-злоумышленник решил уничтожить советский флот ядерными ракетами. Но и в США выпускались в прокат сходные фильмы, в которых американцы в последний момент уничтожают какую-то советскую или китайскую ракету с ядерными боеголовками. Это были фантазии.

Однако не являлись фантазиями тяжелые аварии как с американскими, так и с советскими атомными подводными лодками. Как раз 3 октября 1986 г., т.е. всего за несколько дней до встречи Горбачева и Рейгана в Рейкьявике, в районе севернее Бермудских островов произошел пожар на советской атомной подводной лодке К-219 с ядерными ракетами на борту. Командир лодки доложил об этом командующему ВМФ адмиралу Владимиру Чернавину, а тот – министру обороны маршалу С. Соколову. Локализовать пожар не удалось, и лодка всплыла на поверхность, нарушив скрытность своего плавания. Конечно, об этой аварии было доложено М. Горбачеву. В 10 часов утра 4 октября об аварии было доложено и на Политбюро. Но гласности инциденту было решено не придавать. Пожар начался как раз в ракетном отсеке – в одной из ракетных шахт. В первый день погибли 4 моряка, но пожар погасить не удалось. Возникла и опасность взрыва образовавшегося в отсеке гремучего газа. Положение ухудшалось, и 5 октября Политбюро снова заслушало министра и командующего. Подводная лодка К-219 затонула, но ее экипаж удалось спасти. Коммюнике по этому поводу было очень кратким, и точные причины аварии установить не удалось. Комиссия сочла наибольшей вину командира и экипажа.

В 1986 г. внешняя политика становилась все более активной. У Горбачева было много встреч с лидерами других стран. Важные переговоры были в Европе, важные заявления были сделаны по поводу спорных проблем в советско-китайских отношениях. Так, например, СССР признал справедливость и необходимость проводить пограничную линию по рекам Амур и Уссури по фарватеру, а не по китайскому берегу, как это было во многих местах раньше. Но из всех событий я остановился в этой части книги только на встрече в Рейкьявике, так как это было ключевое событие года и оно наиболее наглядно показало новый стиль советских лидеров во внешней политике. Этот стиль содержал как многие плюсы, так и многие минусы.