Советские партизаны - [60]

. Но даже когда в отрядах появились радиоприемники, они не могли наладить двусторонней связи с высшим командованием для получения инструкций и передачи просьб о поддержке с воздуха. Возможность запрашивать такие инструкции по радио, например, способствовала сохранению в сентябре 1941 года части партизанского отряда в районе Никополя, поскольку Москва дала согласие на рассредоточение отряда с тем, чтобы избежать атаки противника. Отсутствие надежного радиопередатчика даже при наличии в отряде радиоприемника, по всей видимости, стало причиной полного уничтожения одного из украинских партизанских отрядов в районе Новомосковска. Наличие надежного радиооборудования, несомненно, позволило уцелеть партизанам Крыма. Хотя большинство первых партизан не имели радио, его огромное значение было признано советским руководством уже на раннем этапе, на что указывает использование отрядов парашютистов, снабженных рациями, – пример, демонстрирующий прекрасный результат совместного использования двух новых технических средств. Можно смело утверждать, что начиная с зимы 1941/42 года партизанское движение почти полностью зависело от радио. Например, «кочующие» отряды, которые удавалось обеспечить мощными радиоприемниками и передатчиками, становились относительно независимыми и могли брать под свой контроль многие другие отряды. Небольшие отряды, имевшие слабое и ненадежное радиооборудование, находились в подчинении оперативных центров, одной из основных задач которых было сохранение мощных и постоянно действующих радиостанций.

2. Специальные средства контроля

Помимо широкого использования технических устройств, партизанское командование прибегало к нескольким особым методам контроля. Один из таких методов предполагал проведение многочисленных изменений в порядке подчиненности. Выше уже отмечалась такая сравнительно частая перетасовка, и она, по всей видимости, давала возможность заменить командование, которое становилось слишком влиятельным или выходило из доверия. Именно это произошло в случае, когда московские парашютисты были использованы в качестве средства для реорганизации партизанского движения в западных областях Белоруссии в середине 1942 года. Возможно, одной из причин предоставления Ковпаку полного контроля над всем регионом реки Припяти было желание заменить там неэффективную систему командования[147]. Помимо перетасовок в порядке подчиненности, проводилось назначение нужных командиров, которое приводило к тем же результатам – замене неэффективного управления более сильным и способным руководством или устранению источника неподчинения. Хотя невозможно привести статистические данные о заменах занимавших ключевые посты партизанских командиров, ясно, что таких командиров заменяли значительно чаще, чем того требовали потери или необходимость отвода на отдых. Хотя известны несколько случаев, когда высших офицеров отстраняли от командования или казнили, значительно большее число таких людей исчезало без видимых причин. Право режима отстранять партизанских командиров редко оспаривалось. Даже если существовала возможность открыто бросить вызов, офицер во многих случаях стремился не пользоваться ею, поскольку его семья находилась «в безопасности» на советской территории.

Власть центрального партизанского командования усиливалась за счет отправки штабных офицеров непосредственно в партизанские отряды. Как правило, это были офицеры связи, постоянно остававшиеся в одном отряде или оперативной группе, или осуществлявшие инспектирование специальные посланники, регулярно посещавшие отряды или оперативные группы, находящиеся в подчинении того или иного штаба. В одних случаях функцией таких офицеров являлась проводившаяся неожиданно проверка эффективности действий и морального состояния партизанского отряда, в других – передача специальных приказов штаба или сбор на месте важных для штаба сведений[148]. По всей видимости, отправка таких посланников осуществлялась воздушным транспортом. Вместе направляемые офицеры-инспекторы и постоянно находившиеся в отряде связные являлись глазами и ушами штаба в оккупированном районе и служили напоминанием о вездесущности централизованного контроля. Как правило, эти офицеры не играли важной роли в руководстве проводимыми отрядом операциями. Несколько иными, но столь же важными для создания у партизан впечатления о реальности вездесущности советской власти были редкие визиты высших руководителей партизанского движения и партии; они, по всей видимости, по времени обычно были приурочены к решающим моментам в ходе проведения партизанами своих операций.

Следует упомянуть и еще одно особое средство контроля. Часто отдельные партизанские командиры вылетали с оккупированной территории для консультаций со своим вышестоящим начальством. Время от времени проводились совещания партизанских командиров. Самое важное из таких совещаний состоялось в Москве в августе 1942 года; в списке его участников были такие партизанские командиры, как Емлютин, Ковпак, Сабуров и Шмырев (один из ведущих партизанских командиров в Белоруссии). Приписываемое этому совещанию послевоенными советскими источниками особое значение, по всей видимости, является попыткой показать важную роль Сталина, Хрущева и других высших партийных руководителей, присутствовавших на нем. Вместе с тем это совещание проходило в критический для развития партизанского движения период, и его основные решения были сразу доведены до собранных командиров партизанских отрядов. Видимо, главной целью этого совещания было повышение боевого духа партизанских командиров, у которых должно было сложиться впечатление о коллективной мощи их движения и заинтересованности советского режима в их деятельности, – но вместе с тем им давали понять, что они являются лишь исполнителями воли режима.