Советская Россия (СССР) и Польша. Русские антисоветские формирования в Польше (1919–1925 гг.) - [22]
Другая телеграмма была отправлена им в Париж, в Русское политическое совещание на имя Г. Е. Львова. Савинков изложил политическую формулу Пилсудского о его войне «не против России, но против большевиков», не с захватническими целями, а для освобождения России «от врага». Он выразил убежденность в скором упадке большевиков, последующем распаде России на «ряд свободных государств», к союзу которых присоединятся Польша и Финляндия[227].
В этот период Б. Савинков еще искал доверия и поддержки у главнокомандующего Русской армией – «единственного ныне носителя русского национального знамени». Однако позиция Врангеля оставалась прежней: он был убежден, что обстановка требует «посылки всего, что можно, в Крым». Распыление сил Белого движения и формирование новых русских отрядов в Польше он считал «вредными для русского дела»; эту точку зрения Врангель отстаивал в письме главному координатору описываемого нами процесса – военному министру Великобритании Черчиллю[228].
Британский военный министр направил Б. Савинкову письмо, в котором выдвинул серьезные аргументы в пользу правильного понимания ситуации Врангелем и необходимости перебросить все русские части на Юг России, что могло бы оттянуть с Западного фронта значительно бóльшие силы Красной армии. Опровергая аргументы Черчилля, Б. Савинков в ответном письме подчеркнул свою и начальника Русского отряда Глазенапа «лояльность» по отношению к барону Врангелю. Б. Савинков убеждал Черчилля, что русский отряд будет формироваться только из тех добровольцев, которые не могут быть переправлены в Крым. Затем Б. Савинков обратил внимание на отсутствие возможности эвакуировать в Крым подчиненный Врангелю отряд Бредова в связи с наступлением Красной армии[229].
Кроме того, Б. Савинков предупредил Черчилля, что позиция Врангеля в отношении русских отрядов в Польше может «испортить дружественные отношения» между Россией и Польшей, а это, в свою очередь, может отрицательно сказаться «на общерусском деле», которое Врангель возглавляет. Развернувшиеся боевые действия в рамках польско-советской войны Б. Савинков использовал в качестве козырной карты, называя Польшу единственным препятствием на пути Красной армии. «Если большевики будут в Варшаве, – заклинал Савинков, – они неизбежно будут и в Берлине. Большевики же в Германии есть начало конца всей Европы»[230].
16 июля заместитель военного министра Польши Соснковский[231] сообщил начальнику польской военной миссии в Париже генералу Помяновскому о решении главного командования польской армии организовать военные антибольшевистские отряды на своей территории. Он подчеркнул, что добровольцы «могут совершенно свободно выбирать и поступать по принципу национальной принадлежности в те или иные отряды». К сотрудничеству с группой Б. Савинкова польское военное руководство склонила декларируемая им и членов его группы цель: не только «беспощадная борьба с большевизмом», но и с Германией. Военное министерство наделило генерала Владимирова полномочиями на ведение вербовки в создающиеся русские отряды[232].
К этому моменту МИД Франции пришло к пониманию возможности о признании правительства Врангеля де-факто[233]. 21 июля военный министр Польши генерал Ю. Лесневский издал приказ о всемерной помощи по организации двух военных групп на территории Польши: «соединения генерала Балаховича» и «отрядов русских беженцев»[234]. В приказе было предписано проводить концентрацию всех казаков «безотносительно к месту их жительства и рождения, а также всех русских офицеров, унтер-офицеров и нижних чинов, которые изъявят желание вступить в отряды из русских беженцев». Предусматривалось «всемерное содействие» вербовке добровольцев и создание агитационных комитетов в их среде. К приказу прилагался список «зарегистрированных вербовочных эмиссаров»[235], имеющих удостоверения второго отдела штаба военного министерства.
Вторые отделы штабов военных округов (ВО) должны были осуществлять «контроль над вербовкой», а также «общее руководство и транспортировку казачьих и русских добровольцев». Из вторых отделов для руководства этой работой были выделены польские офицеры с чрезвычайными полномочиями, «требования и представления» которых подлежали «безоговорочному» исполнению[236]. Добровольцы из русских военнослужащих и казаков, которые являлись поодиночке и группами, по линии вторых отделов штабов военных округов отправляли на сборный пункт в лагерь Калиш.
Кампанию по организации отрядов из русских беженцев предписывалось провести «быстро, четко и энергично» в течение 14 дней. Всю работу по снабжению, инструктированию, сбору информации проводило военное министерство Польши. Довольствие личного состава отрядов русских беженцев должно было соответствовать довольствию офицеров и солдат польской армии. Однако офицерам было положено не более 80 % от довольствия польского подпоручика[237].
Активную работу по собиранию добровольцев в «русские отряды беженцев» в Польше провели члены РПК. С целью агитации и переправки контингента добровольцев из других мест русского рассеяния в Польшу Н. Г. Буланов посетил Париж; Дикгоф-Деренталь в июле был командирован в Эстонию, Латвию, Финляндию с целью установления «дружественных отношений с правительствами и военным руководством», а также для организации переправки военных эшелонов в Польшу
