Советская Россия, Аравия и Персидский залив. Документированные страницы истории - [66]

Все эти соображения, как заявил племянник губернатора Джидды, выступавший в начальный период советской торговли в Хиджазе контрагентом «Руссотюрка», «он пытался донести до сведения» упомянутой компании. Но на направленный им телеграфный запрос насчет приглашения прибыть в Москву для встречи и конфиденциальной беседы с руководством компании ответа не получил.

Уже после объявления бойкота, продолжал он, «вы [русские] прибегли к посредничеству турецкого подданного Ходжи Ахрара и родственника бывшего короля Хусейна». Иными словами, узрели необходимость в торговых посредниках в лице «местных людей». Но сделали это поспешно. И «выбранные вами посредники», без сбора должной о них информации, оказались не в состоянии справиться с порученным им делом.

«Геджасское [хиджазское] правительство ищет финансовые средства, – сказал в конце беседы племянник губернатора Джидды». Дать их может Англия, «заинтересованная в Геджасе [Хиджазе] политически». Но «геджасское правительство понимает, что Англия свяжет Геджас долговыми обязательствами», отожмет у него таможни и «установит контроль над доходами страны». Поэтому оно и «мечется в поисках денежных средств». Вполне реально в складывающейся ситуации предоставление местными властями нефтяной концессии иностранной компании. «Мистер Крейн, как говорят, уже обращался к королю» насчет получения такой концессии, и присылал к нему инженера Твитчела, с которым Ибн Са’уд встречался в Джидде (37).

Финансовая ситуация в государстве Ибн Са’уда, действительно, была крайне тяжелой. К началу 1931 г. саудовский долг британцам, как пишет в своей аналитической статье «Роль СССР в становлении государственного суверенитета Королевства Саудовская Аравия» О. А. Никонов, превысил 100 тыс. ф. ст. (38). Меры по девальвациии риала, местной денежной единицы, принятые под давлением англичан, привели к тому, что к концу 1931 г. риал обесценился. Требовались дополнительные средства. Всем этим не преминули воспользоваться в Лондоне – для оказания давления на Ибн Са’уда по целому ряду вопросов, в том числе касавшихся его торговых отношений с Советским Союзом.

Однако трудности в экономике, торговле и финансах начинали все же оказывать воздействие на некоторых крупных игроков хиджаского рынка в плане пересмотра ими своих прежних позиций в отношении коммерческого сотрудничества с Москвой. Так, «интерес к советским товарам, – докладывал наш полпред, – стал проявлять в 1931 г. губернатор Джидды, крупный импортер Хиджаза и один из влиятельных чиновников правительства», который до этого являлся «противником нашей торговли и активно выступал в качестве организатора и руководителя бойкота советских товаров».: Но «рыночная ситуация изменилась, – замечает Н. Тюрякулов, – изменился и его подход». И он изъявил готовность (22 апреля 1931 г.) к закупкам советских товаров: «ежемесячно сахара от 500 до 1 000 мешков; керосина от 2 000 до 3 000 ящиков, бензина от 2 000 до 3 000 ящиков». Товары эти во избежание, по его выражению, «каких бы то ни было недоразумений», он советовал доставлять на советских пароходах и на его имя. Если все сложится удачно, резюмировал Н. Тюрякулов, то с помощью губернатора Джидды есть надежда прорвать, наконец, «плотину бойкота» (39).

Из заметок и депеш Н. Тюрякулова видно, что трудился наш полпред не покладая рук, делал все, что только мог, чтобы «убрать английский барьер» с «пути советско-геджасской торговли». «Я посетил губернатора г. Джидда, – говорится в дневнике Н. Тюрякулова (за период с 26 апреля по 15 июня 1931 г.), – .который сообщил, что 11 июня он беседовал с королем». Просил «разрешить ему вступить с нами в. торговые отношения»; поднимал вопрос о «снятии исключительного режима с советской торговли». Король же, со слов губернатора, высказывался в том плане, что с решением данного вопроса еще какое-то время надлежит подождать (40).

17 июня 1931 г., во время посещения Джидды королем, Н. Тюрякулову удалось повстречаться и «переговорить с ним с глазу на глаз». «. Я поставил перед королем наши основные вопросы, – информировал НКИД полпред, – о торгово-политическом договоре и о снятии запрета с советской торговли. Король отвечал уклончиво… Заявил, что отношения между СССР и Геджасом носят дружественный характер… Что же касается торгового договора, то время для него еще не наступило» (41).

Анализируя состояние советско-хиджазских отношений, Н. Тюряколов отмечал, что в первой половине 1931 г. «никаких сдвигов в них не произошло… Геджасское правительство не только не выполнило свое декабрьское заявление о снятии исключительного режима, установленного им для нашей торговли, но и не спешит с завершением переговоров, начатых Фуадом Хамзой (и стоящим за ним Филби) по вопросу о заключении договора о дружбе и торговле… Группа Фуада-Филби по-прежнему сохраняет за собой положение доминирующей силы при дворе… и продолжает ставить рогатки геджасо-советским отношениям» (42).

Оценивая деятельность Н. Тюрякулова, смело можно утверждать, что для укрепления авторитета СССР в Аравии вообще и для продвижения советской торговли в частности сделано им было немало. Не без деятельного его участия удалось все же прорвать блокаду советской торговли в Хиджазе и приоткрыть двери для поставок советских товаров и в другие области королевства.