Советская Россия, Аравия и Персидский залив. Документированные страницы истории - [25]

Добиваясь от СССР получения займа, король ‘Али пытался использовать в этих целях заинтересованность Москвы в установлении с Хиджазом торговых связей. Такая заинтересованность, действительно, наличествовала. В письме в Высший совет народного хозяйства СССР (ВСНХ) и Наркомат внешней торговли (НКВТ) от 10 августа 1925 г. наркоминдел отмечал, что «установление экономических связей с Аравией в области Красного моря является для нас политически желательным» (58). В беседах с сотрудниками советского представительства в Джидде король ‘Али давал понять, что заключение торгового соглашения СССР с Хиджазом можно было бы решить в увязке с положительным рассмотрением Москвой вопроса о предоставлении займа Хиджазу.

О налаживании торговых связей между Советским Союзом и Хиджазом король ‘Али высказывался, блефуя, конечно, как об императиве дня. Так, 30 сентября, в беседе с секретарем представительства Юсуфом Туйметовым, король ‘Али заявил, что торговые отношения СССР с Хиджазом должны быть возобновлены, и как можно скоро (59). Однако с принятием практических решений на этот счет не торопился; не хотел, видимо, усиливать и без того крайне сильное раздражение англичан в связи с затянувшимся, как считали в Лондоне, «политико-дипломатическим флиртом Хиджаза с Москвой».

Не без вмешательства со стороны Лондона не удалось Москве решить и такой важный вопрос, как возвращение в собственность СССР находившегося в Хиджазе вакуфного имущества (объектов недвижимости, в том числе караван-сараев и медресе). В свое время ими пользовались и паломники из Российской империи, и проживавшие в Хиджазе российские подданные. Впервые тема о «российском имуществе в Хиджазе» была затронута советским правительством в 1925 году. В письме К. Хакимову (10 августа 1925 г.) наркоминдел писал: «Мы заинтересованы в том, чтобы получить в дальнейшем известный контроль над тем, как управляются в настоящее время эти имущества, а также выяснить возможность перехода тех или иных из имуществ в непосредственное ведение наших мусульманских организаций» (60).

Докладывая в Москву (11 декабря 1925 г.) о его контактах и беседах на этот счет с чиновниками Хиджаза, К. Хакимов уведомлял НКИД, что «агентство придает данному вопросу большое значение». Обладание таким имуществом, отмечал он, «подчеркивает наличие наших интересов в Аравии и необходимость, как для нас, так и для арабских властей, поддерживать деловые… и политические отношения» (61). Надо сказать, что попытки мусульманских организаций СССР установить контроль над вакуфным имуществом, которое принадлежало в Хиджазе подданным Российской империи, успехом не увенчались.

Положительно реагировали в Москве на предложение К. Хакимова о направлении в Хиджаз советского врача. Заместитель заведущего подотделом Ближнего Востока НКИД Владимир Петрович Осетров (1893–1938) так извещал об этом К. Хакимова: «Ваше пожелание о посылке в Хиджаз в качестве сотрудника нашей миссии врача нас очень заинтересовало. Мы вполне соглашаемся, что лучшего средства для привлечения симпатий населения и для расширения связей, чем оказание медицинской помощи агентством в такой стране, как Хиджаз, пожалуй, не найдется» (62).

О русских врачах в Хиджазе знали не понаслышке, и авторитет их еще со времен деятельности в Джидде консульства Российской империи (1891–1914) был высоким. Хорошую память оставил о себе секретарь и он же врач российского консульства Федор Федорович Никитников.

В. В. Наумкин в своем фундаментальном исследовании истории советско-саудовских отношений рассказывает о поселившемся в Джидде, в 1920 г., докторе Максе Маковском (1888–1956), служившим врачом в казачьем полку, а в годы Гражданской войны – в армии Антона Ивановича Деникина (1872–1947); затем – в военном госпитале в Иране. Пробыв в Джидде шесть лет, он в 1926 г. перебрался в Багдад, по приглашению тогдашнего короля Ирака Файсала ибн Хусайна, «на должность королевского терапевта». За заслуги в области развития медицины в Ираке король Файсал «присвоил ему высокий чин паши первого класса» (63).

Для полноты воссоздаваемой нами картины отношений Советской России с Королевством Хиджаз уместным представляется упомянуть и о работе в Москве Хабиба Лутфаллы, чрезвычайного посланника и полномочного министра Королевства Хиджаз.

Приехал он в Москву 2 октября 1924 г., в четверг (в состав миссии входили также секретарь Бустрас и военный атташе Тахир-бей). Встречали его торжественно – с военным оркестром и почетным караулом. «Я, – заявил Хабиб Лутфалла, – прибыл в Москву как представитель короля-халифа Хусейна, являющегося духовным главой всего мусульманского Востока. Приезд возглавляемой мной миссии знаменуют установление нормальных отношений между Королевством Хиджаз и СССР» (64).

Поселили Хабиба Лутфаллу и членов его миссии в центре Москвы, в престижной гостинице «Савой». 4 октября его принял заведующий протокольным отделом НКИД СССР Дмитрий Тимофеевич Флоринский (1889–1939). По иронии судьбы, в тот же день король Хусейн отрекся от престола и новым монархом Хиджаза стал его сын ‘Али.

В аналитическом обзоре состояния отношений СССР с Хиджазом за октябрь-декабрь 1924 г., подготовленном подотделом Ближнего Востока НКИД СССР, говорится в связи с этим следующее: «Так как имелись опасения, что новый король изменит под давлением англичан свою политику в отношении СССР, коллегия НКИД решила в срочном порядке провести церемонию вручения верительных грамот арабским посланником. И тем самым поставить новое правительство Хиджаза перед свершившимся фактом формально закончинного обмена диппредставителями между СССР и Хиджазом» (65).