Советская дипломатия на четырехсторонних переговорах по Западному Берлину (26 марта 1970 г. — 3 сентября 1971 г.) - [34]
Вместе с тем Абрасимов осудил намеки западных послов на взаимозависимость западноберлинского вопроса с другими соглашениями, назвав их, по меньшей мере, неуместными. «В разрядке напряженности в Европе, — заявил советский посол, — должны быть в равной степени заинтересованы все стороны, так что у трех держав нет никаких оснований связывать достижение этой разрядки с односторонними уступками Советского Союза»[283].
Несмотря на острую дискуссию, проходившую на этой встрече, Абрасимов счел возможным отметить в коммюнике, что на ней состоялось «конструктивное обсуждение» стоявших в повестке дня вопросов. Но в итоге было принято предложение Раша о «деловой обстановке», в которой проходила встреча.
Это была последняя встреча послов, состоявшаяся в 1970 году. По мнению сторон, она проходила в обстановке большего взаимопонимания, чем предыдущие встречи. Следующее заседание на уровне послов было назначено на 19 января 971 г., а встреча советников — на 910 января. В четырехсторонних переговорах наступал более чем месячный перерыв.
Всесторонне анализируя стратегию и тактику трех держав, советская дипломатия одновременно внимательно изучала позицию правительства ФРГ в связи с переговорами четырех держав по Западному Берлину. Об этом свидетельствует содержание аналитической записки по названному вопросу, составленный Третьим европейским отделом МИД СССР и датированной 30 декабря 1970 года.
В этом документе отмечалось, что отношение представительства ФРГ к четырехсторонним переговорам и обсуждаемым на них вопросам является сложным и неоднозначным. С одной стороны, правительство Брандта не скрывало своей заинтересованности в достижении договоренности, что в значительной мере позволило бы ФРГ обрести необходимую свободу маневра в отношениях с социалистическими странами, и даже подталкивало в этом направлении своих западных союзников, с другой, — учитывая накал внутриполитической обстановки и усиливающийся нажим оппозиции, проявляло известную сдержанность и противоречивость в подходе к проходившим переговорам[284].
По мнению Третьего европейского отдела, в подходе Брандта к западноберлинскому урегулированию отчетливо прослеживалось то значение, которое руководство СДПГ и СвДП придавало осуществлению долговременных внешнеполитических целей, очерченных в программе «восточной политики» и в национальном вопросе. Оно исходило из того, что сохранение в прежнем виде положения дел в Западном Берлине и вокруг него чревато постоянными осложнениями и трениями с Советским Союзом, ГДР и другими социалистическими странами, что объективно способствовало бы процессу дальнейшего размежевания между двумя германскими государствами и создавало бы постоянные трудности в деле осуществления долговременных целей «восточной политики» Брандта. В Бонне отдавали себе также отчет в том, что неурегулированность западноберлинского вопроса была на руку в основном США, Англии и Франции, поскольку позволяла им в течение неопределенно длительного времени держать под контролем политику ФРГ в отношении социалистических стран[285].
Вместе с тем Бонн, отмечалось в рассматриваемом документе, желал бы использовать переговоры по Западному Берлину для того, чтобы, прикрываясь «неуступчивостью» трех держав, добиться в максимально возможной степени легализации тех позиций, которые были за прошедшие годы незаконно захвачены им в городе, протащить с помощью тезиса о четырехсторонней ответственности идею сохранения в международно-правовом плане Германии как целого и необходимости особых отношений между германскими государствами, добиться ущемления суверенитета ГДР и продемонстрировать ограниченность ее международной правосубъектности. Однако поддержка со стороны ФРГ позиций трех держав по Западному Берлину имеет вполне определенные пределы, учитывая разницу в исходных позициях, которых придерживаются три державы и ФРГ, а также конечных целей, которые они преследуют[286].
Если правительство СДПГ/ СвДП, считал Третий европейский отдел, объективно заинтересовано в достижении договоренности по Западному Берлину как по внешнеполитическим, так и по внутриполитическим соображениям, и исходит из того, что эта договоренность может быть достигнута лишь в результате взаимных уступок, подход западных держав, прежде всего США, строится на расчете либо получения односторонних уступок с советской стороны, либо срыва переговоров[287].
Советские дипломаты констатировали, что, стремясь помешать своим союзникам завести западноберлинские переговоры в тупик, правительство ФРГ развивает в последнее время заметную активность в плане поисков возможностей компромиссного урегулирования вопроса. В отличие от формального подхода трех держав, настаивавших на закреплении своих прав «над Германией», Бонн во все большей степени начинал демонстрировать свою заинтересованность в практических решениях, отдавая приоритет материальному содержанию возможной договоренности.
Если три державы настаивали на исключении западноберлинского сената из переговоров с ГДР по гражданскому транзиту, правительство ФРГ не имело возражений против такого пути решения вопроса. Если западные державы допускали возможность переговоров между ГДР, ФРГ и западноберлинским сенатом лишь по ранее заданной схеме, под своим контролем и после достижения договоренности четырех, Бонн изъявлял готовность приступить к таким переговорам еще до достижения договоренности по Западному Берлину под прикрытием обсуждения «других межгерманских вопросов». Со стороны ФРГ не раз давалось также понять, что проблема политического присутствия в Западном Берлине была бы легко разрешена, особенно во внутриполитическом плане, если бы были получены соответствующие рекомендации от трех держав. Однако последние от таких рекомендаций воздерживаются. Проявились различия и в оценке советского рабочего документа от 23 сентября 1970 г. Правительство ФРГ рассматривало этот документ как «основу для переговоров», в то время как три державы фактически обошли его молчанием
