Советская дипломатия на четырехсторонних переговорах по Западному Берлину (26 марта 1970 г. — 3 сентября 1971 г.) - [28]

3. Конкретные урегулирования по вопросам транзита будут предметом договоренности между правительством ГДР и соответственно сенатом Западного Берлина и правительством ФРГ и будут доведены до сведения западных держав.

Абрасимов подчеркнул, что эти формулировки содержат многие из положений, затронутых рабочим документом трех держав от 4 ноября с.г. Он добавил, что что если западные державы намерены выдать «мандат» ФРГ на ведение переговоров с ГДР, у советской стороны нет возражений против этого. Что же касается суверенной ГДР, то она не нуждается в таких мандатах[231].

Раш ответил, что «США никогда не признавали суверенитета ГДР, никогда не признавали, что Восточный Берлин является столицей ГДР, что ГДР осуществляет контроль на коммуникациях, не признают, что ГДР или ФРГ имеют какую-либо компетенцию над Западным Берлином или Берлином в целом»[232].

Джеклинг заявил, что английская сторона приняла к сведению согласие советского посла с некоторыми положениями документа трех держав от 4 ноября с.г., но «предложенные им переформулировки… составлены расплывчато и недостаточно конкретно излагают меры по обеспечению доступа»[233].

Более резко высказался Сованьярг. «Четыре державы, — сказал он, — несут ответственность за доступ в Берлин. Три державы не навязывают Советскому Союзу эту точку зрения, но если он считает, что такой ответственности не существует, то это ставит очень серьезный вопрос, а именно — в состоянии ли мы вообще вести переговоры о Берлине. В этом и состоит подлинная проблема»[234].

В ходе прений по обсуждавшимся вопросам Абрасимов заявил: «Нужно иметь прежде всего в виду, что обязательства сторон по намечающейся договоренности по своей форме и содержанию должны соответствовать друг другу. Если три державы хотят информировать о мерах по ограничению политического присутствия ФРГ, как это следует из их рабочих формулировок, то такую же форму должен был бы иметь и наш документ по транзиту..»[235]

Это высказывание сразу же вызвало негативную реакцию Раша. Он заявил, что эти два вопроса — о доступе в Западный Берлин и о политическом присутствии ФРГ в городе — несравнимы. «Цель сторон, — подчеркнул американский дипломат, — найти пути устранения напряженности, которая возникает почти исключительно в связи с проблемой доступа. США не ставят под вопрос то, как Советское правительство управляет Восточным Берлином и поэтому советская сторона не должна ставить под вопрос то, как три державы управляют западными секторами Берлина. США не хотят также, чтобы советская сторона ставила под вопрос, какие связи три державы разрешают осуществлять между Западным Берлином и ФРГ, которые в общем-то аналогичны связям Восточного Берлина с ГДР»[236].

Абрасимов тут же парировал выпад Раша, сказав: «Есть существенная разница между положением Западного Берлина и положением, как говорит западная сторона, „Восточного Берлина“, который уже более 20 лет является столицей ГДР. В ней не существует режима оккупации, который сохраняется в Западном Берлине. Может быть, посол США забывает, что Западный Берлин отделен двухстами километрами от ФРГ, что коммуникации в этот город проходят по территории суверенной ГДР. Это обсуждению не подлежит, и проведение каких-либо параллелей здесь неуместно»[237].

3.2. Позиции сторон в конце 1970 — начале 1971 года

Встреча послов, назначенная на 23 ноября 1970 г., могла прояснить перспективы компромисса в вопросе о гражданском доступе.

П. А. Абрасимов, выступая на этой встрече, вновь подчеркнул, что внесенные советской стороной на прошлой встрече формулировки по гражданскому транзиту составлены с максимальным учетом пожеланий трех держав и могли бы явиться неплохой основой для договоренности. Он обратил внимание трех послов на то, что в ходе переговоров впервые обсуждается вопрос о достижении такого урегулирования по гражданскому транзиту, которое исключало бы возможность возникновения трений и осложнений в будущем. «Для нас, — сказал Абрасимов, — необходимым и важным является фиксация того, что договоренность по вопросам гражданского транзита была достигнута в рамках компетенции сторон, что она не затрагивает действующих четырехсторонних соглашений и должным образом учитывает права и интересы ГДР… В вопросах гражданского транзита, учитывая реальное положение, наши договорные обязательства с ГДР, мы можем действовать только по договоренности с ней. Если смотреть на вещи реально и трезво, то такой подход должен быть и в интересах самих трех держав, так как коммуникации принадлежат ГДР и гражданский транзит находится в ее ведении»[238].

Раш, разъясняя свое отношение к переговорам между ФРГ и ГДР по доступу в Западный Берлин, заявил, что позиция трех держав и ФРГ ясна, и между ними нет никаких разногласий. Американской стороне, продолжал Раш, «совершенно не понятно, каким образом ФРГ и ГДР могут вступить в переговоры по доступу, если заранее не будут установлены детали возможной договоренности между ними. Иначе у них не будет основы для переговоров. Западные державы не хотят менять статуса в берлинских делах, они хотят лишь добиться практических улучшений»