Советская авиация в боях над Красным Бором и Смердыней. Февраль-март 1943 - [22]
Самолетный лючок с номером самолета И. Филимошина и В. Третьякова
Дублированный заводской номер двигателя самолета Филимошина И. Г. и Третьякова В. Д.
Третьяков В. Д. со своей женой
Были в этот день потери и в 293-й дивизии 1-го бомбардировочного авиакорпуса. При втором заходе на цель экипажи 780-го бомбардировочного полка капитана Стодолкина, старшего лейтенанта Румянцева и младшего лейтенанта Пискунова были атакованы истребителями противника. Самолет Пе-2, который пилотировал капитан Сергей Стодолкин, был сбит в районе Смердыни, экипаж с парашютами покинул горящий самолет уже над своей территорией. В первоочередном донесении полка указывалось, что судьба летчика не известна, штурман самолета погиб, а стрелок-радист Лошук (Лащук) упал в снег без парашюта, но остался жив. Так как, в донесении о потерях 1-го бомбардировочного авиакорпуса за февраль 1943 года экипажа капитана Стодолкина нет, то можно сделать вывод, о том, что экипаж вернулся в полк, и запись о гибели штурмана самолета была преждевременной. Гвардии майор Сергей Никитович Стодолкин погиб при катастрофе самолета 24 марта 1944 года в Полтавской области в составе уже 162-го гвардейского авиаполка.
Также преждевременно в донесении полка было указано, что экипаж самолета Пе-2 летчика Румянцева и штурмана Шкрятко (стрелок-радист в документах не указан) не вернулся с боевого задания. Оказалось, что экипаж на дымящем самолете совершил вынужденную посадку на лес в районе Верхняя Влоя на нашей территории. И хотя, самолет оказался разбитым, летчик и штурман были только легко ранены.
А вот судьбу третьего экипажа этого авиаполка удалось выяснить, только в марте 1945 года, когда был освобожден из плена и вернулся в полк летчик самолета, лейтенант Василий Евстафьевич Пискунов. Со слов Пискунова, самолет был подбит над целью зенитной артиллерией немцев, он выбросился с парашютом над территорией противника. Что стало со стрелком-радистом экипажа он сказать не мог. Вместе со штурманом, младшим лейтенантом Петром Васильевичем Давыдовым, который тоже выпрыгнул с парашютом, они, не успев прийти в себя, были окружены немцами и взяты в плен. О дальнейшей судьбе своего штурмана Пискунов тоже не знал. В документах о безвозвратных потерях полка в период Смердынской операции напротив фамилий Пискунова и Давыдова были сделаны записи как о пропавших без вести. Данные на стрелка-радиста в потерях полка не указаны, что говорит о том, что он смог вернутся в полк до момента составления этих донесений.
У истребителей в этот день были две потери. Не вернулся на свой аэродром из района Будково самолет Ла-5 из состава 522-го истребительного авиаполка 215-й дивизии, который пилотировал капитан Михаил Николаевич Карабанов. Это была весомая потеря для полка. Михаил Карабанов на это время был уже состоявшимся пилотом, на его счету было 10 личных и 14 групповых побед (по другим источникам 15 личных и 13 групповых). Последний самолет противника, Хш-126, записанный на его счет, был сбит в группе с другими летчиками полка накануне 10 февраля 1943 года юго-западнее деревни Липовик.
«Что это был за летчик!» — с восхищением вспоминает Герой Советского Союза, бывший командир 2-го гвардейского истребительного авиаполка Емельян Филаретович Кондрат. В своей книге «Достался нам век неспокойный» он описывает события января-февраля 1943 года, когда его полк в составе 215-й истребительной дивизии находился под Ленинградом. Самый яркий момент его воспоминаний как раз связан с капитаном Карабановым. В это время полки дивизии проводили облеты территории, на которой должно было начаться наступление. Командир полка вместе с группой летчиков полка следили за посадкой своих самолетов: «Майоров говорил, а в это время на посадку шел Соколов. Вдруг из-за леса на бреющем выскочил истребитель, догнал Соколова и, обгоняя, закрутил вокруг него спираль, потом перевернулся на спину и понесся почти над землей вот так, кабиной вниз.
— Ё-моё! — воскликнул Майоров. Он подался всем телом, следя за таким удивительным полетом, в глазах полыхали восхищение и зависть.
— Карабанов! — уважительно произнес Соболев.
Карабанова знали все — кто лично, кто понаслышке. Волшебник пилотажа, виртуоз. В бою неописуемо дерзок. Мастерское владение машиной позволяло ему применять в бою такие маневры, что порой в голове не укладывалось.
На фюзеляже его самолета нарисована пасть разъяренного тигра — символ, хорошо соответствующий бойцовской беспощадности Карабанова. Знали его и фашисты. По отличительному знаку, по манере боя, по тому урону, какой он наносил, по фамилии, которая звучала в эфире. Они и сами ее произносили. Нередко наши радисты, настраиваясь на волну их радиопереговоров, слышали панические предупреждения:
— Ахтунг! Внимание! В небе Карабанов!
Сейчас наши аэродромы были рядом, и Карабанов таким образом, возвращаясь к себе, передавал нам приветы.
Соколов зарулил, поставил самолет, направился к остальным. Добродушному Соколову и возмутиться как следует не удается. У него даже это выходит без гнева.
— Что за народ! Сесть спокойно не дадут».
И вот не стало такого замечательного летчика. В документах полка он до сих пор считается пропавшим без вести. Как сложилась его судьба? Погиб? А может быть попал в плен и сгинул там?
