Советская агентура: очерки истории СССР в послевоенные годы (1944-1948) - [64]

Этот же человек часто посещает агента в подразделении (боевке), приносит ему белье, харчи и т. п. и забирает заготовленные для передачи материалы. Это очень тонкий и распространенный способ контакта, с которым необходимо решительно бороться, запретив всякие “встречи и посещения” в подразделениях стрелков с их родственниками и знакомыми.

4. Передача ведомостей через почту — это наипростейший способ: материал запечатывается в конверт с адресом НКВД-НКГБ и относится к почтовому ящику. Если такого ящика нет, то тогда также используют третье лицо, которое относит конверт в городской ящик. Между прочим, наши органы уже несколько раз перехватили такие донисения [так!] и по письму розыскали [так!] незадачливых “авторов”.

5. Встречи во время облав и прочесок района. Оперативные аппараты НКВД-НКГБ широко используют для контакта со своей агентурой облавы и прочески районов (населенных пунктов), какие регулярно проводятся ими по несколько раз в месяц. Вместе с войсками (которые проводят эти прочески) выезжают оперативные работники НКВД-НКГБ, которые заходят на квартиры к своим агентам (осведомителям) и получают собранные материалы. Это может иметь место даже тогда, когда агент или осведомитель маскирует себя бегством от большевиков вместе с нашими людьми, но в этом случае он оставляет материал в заранее договоренном месте, в своей хате. Тогда опер-работник находит его сам.

6. Контакт через резидента. Количество осведомителей, раскиданных по селам района настолько большое, что районные оперативные аппараты не успевают поддерживать с ними непосредственный контакт.

В секретных распоряжениях для Райотделов НКВД-НКГБ предлагается определенную часть осведомительной сети передать под “опеку” резидентуры. И действительно, мы имеем достаточно случаев, когда осведомители, а также агенты, после освобождения из-под ареста больше не встречаются с теми, кто их вербовал, а передают известия с разными заведующими мельниц, молочарен, директорами и инспекторами школ, учителями, работниками сельсовета и другими, т. е. “резидентами”. Этот способ контакта используется как для разгрузки районных оперативных аппаратов, так и для конспирации работы секретных осведомителей, ибо взаимоотношения с вышеуказанными лицами не являются подозрительными. Для большей конспирации эти отношения поддерживаются вышеуказанными третьими лицами.

4. СОВЕТЫ СЛЕДОВАТЕЛЮ.

Нашим следственным органам на практике приходится иметь дело с наиболее важными по своему характеру следственными процессами. Эти процессы, при проведении которых необходимо установить факты без помощи свидетелей, без наявности [так!] компроматериалов и компроментирующих [так!] обстоятельств (освобождение объекта из-под ареста не всегда можно принимать за компроментирующий [так!] фактор).

Провести следствие, когда объект предварительно агентурным путем разработан, когда на него есть “гора” компроматериалов и свидетелей — это нетрудное дело. Сидеть за столом в тихом кабинете, иметь к услугам многочисленную агентуру, телефоны и 3–4 месяца на проведение одного дела — это нетрудно. Но допросить человека, освобожденного после двухнедельного пребывания в НКВД-НКГБ, за два три часа — это очень сложное дело. Часто среди наших сотрудников можно слышать такие голоса, что в аппаратах НКВД-НКГБ сидят чрезвычайные специалисты-следователи, у которых нам нужно многому учиться, что владеют они особыми неизвестными нам методами допроса и т. п. В действительности это не так. Установлено, что в райотделах НКВД-НКГБ сидят полуграмотные люди, которые уже в силу своего малого развития и низкого образования не могут хорошо ориентироваться вообще в следственных процессах. Это, в большинстве, оперативные, а не следственные работники, и райотделы НКВД-НКГБ тоже являются больше оперативными, чем следственными аппаратами.

Другое дело, что в областных Управлениях НКВД-НКГБ есть следователи с соответствующим образованием и развитием, но и они в условиях нашей работы не смогли б нам “открыть Америки”.

Органы НКВД-НКГБ не арестовывают объекта до того времени, пока не разработают его агентурным путем, т. е. пока не соберут компроматериалы; арестовав, могут эти данные дополнять, задерживая объекта столько, сколько это необходимо. Нам же приходится задерживать лиц, часто мотивируясь неточным подозрением или фактом освобождения из-под ареста. И это все. Но в этом случае, хотя это и парадоксально, на помощь нам приходят сами методы работы НКВД-НКГБ, а именно, их стандартизация и штампованность вербовки агентуры.

Практикой установлено 75 % всех освобожденных из-под ареста завербованных. Для нас это главный критерий при подходе к каждому человеку, который чудом вырвался из рук НКВД-НКГБ. Но с другой стороны, этот критерий являет собой только определенное подозрение и ничего больше. В процессе следствия необходимо преобразовать это подозрение в уверенность, а после в факт.

С чего же необходимо начинать следствие, если мы имеем лишь одно подозрение. Если мы в своем распоряжении имеем достаточно времени (о других условиях говорить не будем) то всегда рекомендуется начинать допрос с ознакомлением следователя с характером объекта. Мы не имеем здесь своей задачей классического определения характера человека в целом, а лишь некоторые черты его, которые, при проведении следствия, всегда играют важную роль. Эти черты — склонность к преувеличению (вранью), говорливость, похвальба, амбиция, безличие, скромность, скрытность, осторожность, пугливость и т. п. Они свойственны каждому человеку независимо от его образовательного уровня или интелектуального [так!] развития. С выявления одной или нескольких указанных черт характера объекта следователь делает один шаг вперед.