Совершенный монастырь - [3]

И молитва эта была услышана: коту по имени Мурзик, твари Божией, неразумной и бессловесной, неожиданно стало ясно, что следует сделать.

Если сам он не может вырвать из лап смерти своего кормильца, то это наверняка сделает грозный бровастый дядька «Костыль-нога».

Нужно было мчаться к нему и каким-то образом звать на помощь. Мурзик двинулся было к двери, но внезапно вспомнил о черном коте. Их последняя стычка произошла совсем недавно, и победил в ней черный кот. Теперь он настолько осмелел, что околачивался возле кельи отца Гавриила. Черный кот и смерть, пришедшая за кормильцем, были на сей раз союзниками. Мурзик не мог совладать со смертью, но мог попробовать потягаться с черным котом.

Но тут в сердце Мурзика возникло колебание, которое духовный человек мог бы назвать искушением. Жизнь старика была дорога Мурзику — монах взял его к себе еще котенком и выкормил. Хотя и не без расчета — Мурзик был отличным крысоловом и не подпускал ядовитых ехидн к дверям кельи. Они хорошо ладили друг с другом — Мурзик и отец Гавриил. Но монах иногда уезжал с Афона на месяц, а то и на два, и судьба кота его мало интересовала. В это время Мурзик бродяжничал в окрестностях и однажды, конечно же, с боями, прибился к кухне Продрома. Он выживет, даже если старик умрет. Стоит ли рисковать жизнью — ведь черный кот будет стоять насмерть — из-за человека, которого отметила смерть? Он не настолько любил отца Гавриила, чтобы умирать за него. Можно снова податься в Продром и там отвоевать себе место под солнцем. Будет у него другой кормилец. Лучше, хуже — разница? Главное, чтобы побольше рыбной требухи выбрасывали котам из огромных кастрюль. Тогда и делить будет нечего.

Мурзик колебался минуты две. Потом кормилец страшно захрипел, искушение закончилось и кот со всех ног помчался к келье «Костыль-ноги».

На улице стремительно темнело, и кипарисы уже не казались пассажирам проплывающих кораблей рождественскими елками. Афон напоминал своими очертаниями громадного кита, погружающегося в пучину ночи. Звездам и луне не нужно было указывать коту путь — он хорошо видел то, что было скрыто от глаз человеческих. Кот выбрал не самый короткий путь к келье «Костыль-ноги» — окольную звериную тропу, в надежде, что черный враг не учует его.

Мурзик бежал уже несколько минут, из-за деревьев показалась келья бровастого старца, но тут он почувствовал запах черного кота — к едкому мускусу примешивался запах лютой ненависти. Черный почуял его присутствие. Мурзик поступал дерзко — он покушался на основы их звериного мира. Наказание за это должно было быть ужасным.

Черный кот был сильнее и крупнее Мурзика как минимум в полтора раза и гнался за соперником изо всех сил. Мурзик напрягся — келья «Костыль-ноги» была уже метрах в пяти, но он чувствовал, что через несколько мгновений черный кот настигнет его и начнется смертельный бой.

Тогда он остановился и дико заорал, как орал только в марте. От неожиданности черный кот опешил и тоже остановился. Это был дикий вопль, способный разбудить и мертвого. Мурзик вопил так, будто его люто пытали. Ошеломленный черный кот не понимал, что ему делать, и только рычал, стоя поодаль.

Наконец дверь кельи открылась, и на пороге появился «Костыль-нога». Черный кот, увидевший своего кормильца, тут же с урчаньем набросился на Мурзика и принялся остервенело драть его обеими лапами. Он словно хотел оправдаться в глазах своего кормильца за то, что подпустил к их келье опасного конкурента. Драка началась не на жизнь, а на смерть. «Костыль-нога» спокойно зашел в келью, вынес оттуда кастрюлю холодной воды и вылил ее на разгоряченных котов. По мнению старца, таким способом можно было остановить любую кошачью войну. И правда — его черный кот скрылся в кустах, но только не Мурзик!

Кот бросился в ноги старцу и снова дико завопил; из его рта от напряжения текла слюна.

Старца прошиб холодный пот — не взбесился ли кот старого Гавриила? Тот уже неделю не просил сделать ему столь необходимый укол инсулина. Может быть, Мурзик, у которого налицо все признаки бешенства, его покусал, и старик в муках умирает у себя в келье? Кот тем временем медленно удалился в ночную тьму, оставив «Костыль-ногу» в напряженных размышлениях.

Так что же произошло в келье отца Гавриила? Они были соседями не один год, близко знали друг друга, бывало, ссорились, впрочем, мирились легко и с удовольствием. Правда, последняя их ссора была скорее спором, принципиальным спором.

Отец Никодим был врачом и сказал старцу при последнем их общении, что тому надо бы увеличить дозу инсулина, чтобы иметь силы содержать келью и исполнять свои молитвенные обязанности. Иначе он скоро свалится и умрет.

— Вот что! — ответил тогда отец Гавриил. — Ты младше меня и не понимаешь многих духовных вещей. Я знаю — ты врач и искренне хочешь помочь мне, но кому как не тебе знать, что увеличение дозы инсулина — признак скорой смерти.

Старец замолчал, не решаясь сказать другу, что отказывается принимать лекарства, потому что не боится смерти.

— Как, отец Гавриил?! Без уколов ты долго не протянешь! Но если ты считаешь, что готов уйти, то сделай это в монастыре и уйди достойно, как схимник, исповедавшись во грехах и причастившись Святых Тайн. Останешься в келье — смерть может застать тебя неожиданно, даже в туалете. Не шути с этим, брат, — тихо сказал отец Никодим.