Совершеннолетние дети - [165]
Непропорционально большие, слишком уж рабочие руки, особенно ладони, свидетельствовали, что молодая не из ленивых. Обувь она тоже носила на номер больше, чем ей было предназначено природой при рождении.
В старинном чепце с рюшиками и бантиками, которые спускались на шею, словно сосульки, жена Костика выглядела иностранкой.
Когда церемония превращения невесты в жену закончилась, к ней подошел Петро, по-мужски неуклюже снял с ее головы чепчик, вынул из-под полы пиджака заранее приготовленный узорчатый платок, подмигнул своей матери, которая, как нетрудно было догадаться, была посвящена в то, что должно было произойти, и они вдвоем повязали Артемизии голову платком, как носят в жару веренчанские хозяйки.
Гости, которые не проявляли особого интереса к причитаниям и уже собирались покинуть свои места, теперь снова засуетились, стараясь пробиться поближе к молодым.
Костик, подождав, пока все успокоились, взял жену сзади под мышки, поднял ее и крикнул:
— Поглядите, какая у меня женушка!
Оказавшись снова на полу, Артемизия повернулась лицом к мужу, и тут случилось то, чего гости меньше всего ожидали: Артемизия поднялась на цыпочки и закинула своему законному мужу руки за шею, а он с радостно сияющим, в эту минуту совсем не «лошадиным», лицом крепко прижал ее к груди. Их поцелуй продолжался несколько дольше, чем положено в таких случаях.
Оба наконец смирились со своей судьбой, признав друг друга мужем и женой. Дарку, как и многих присутствующих, тронула эта сцена, только непонятными остались для нее слова Костика, произнесенные в ответ на ее поздравление: когда же он был неискренен — тогда или теперь?
Музыка играла непрерывно, а в маленьком кругу девушки — прежде всего эта честь выпала дружкам — танцевали одна за другой в фате невесты. Здесь жило то же поверье, что и во всем цивилизованном мире: та, что первой после новобрачной наденет на голову фату, первой и выйдет замуж.
«На Лялиной свадьбе меня пригласил на такой танец сам брат молодой Богдан Данилюк. А где же он теперь? Нет, в самом деле, я не вижу его среди парней, которые ждут очереди потанцевать со своими симпатиями в фате и, конечно же, сделать для себя соответствующие выводы».
Дарка еще раз растерянно огляделась вокруг. Данка не было, а тут как раз посаженая мать протянула ей фату. Ничего не поделаешь, пришлось подставить под нее голову, что Дарка и сделала, скорчив при этом такую мину, словно шла с нелюбимым под венец.
«Интересно, кто теперь пригласит меня танцевать?»
Пригласил ее студент Соловей. Тот, кого она знала только с виду, по совместным поездкам в черновицком поезде.
— А я специально ждал, чтобы потанцевать с вами, как с невестой. Вы знаете, какое поверье с этим связывают?
«Знаю и как раз потому хотела, чтобы пригласил меня Данко. Ты красивый парень, а еще красивее у тебя фамилия, но ты не Богдан Данилюк, и поэтому у меня грустные, как ты заметил, глаза.
Моя погибель нашлась. Ничего особенного не случилось. Данко с еще одним кавалером вышел поглядеть на звезды».
Увидав Дарку без фаты, он с удовольствием (а может, от холода) потер ладони.
— Сейчас, Дарка, сейчас потанцуем. Ты помнишь, как мы танцевали на Лялиной свадьбе?
— А я уже протанцевала свой круг.
Дан прекрасно разыграл искреннее возмущение:
— Уже протанцевала? Да как ты посмела? Где мой соперник? Давайте его сюда, я вызову его на поединок!..
— Ты же сам проворонил меня, — сказала Дарка с упреком, который был совсем некстати. И при этом еще подумала, как о посторонней: «Следи, как бы и впрямь не умыкнул ее у тебя из-под носа какой-нибудь Соловей…»
— Нет-нет, Дарка, я тебя так не отпущу. То, что ты с кем-то там танцевала, меня не касается, ты должна со мною.
С развязностью сильно подвыпившего он попросил у незнакомой девушки тоненькую, прозрачную, как паутинка, шелковую шаль, которая украшала ее плечи, и, кое-как накинув Дарке на голову, заверял всех вокруг, что она в фате.
Было так тесно, что они не вальсировали, а только, прижавшись друг к другу, покачивались в такт музыке.
«Танец, — пришла Дарке в голову глупая мысль, — пожалуй, единственная возможность непринужденного общения, которую не отняла у человека цивилизация.
Я вдыхаю запах его одежды, которая пронизана остатками запахов незнакомых мне помещений и людей.
Мы покачиваемся в ритме, как Два куста камыша. Он и она. Ты и я замыкаем собой целый мир. Еще никогда мы с тобой не были вдвоем так долго (провинциальные музыканты не обращают внимания ни на время, ни на усталость) и близко. Моя рука обнимает твою шею. Твоя крепко, очевидно, чтобы я не сбилась с ритма, прижимает меня к твоей груди.
О, как хочется, чтобы эта минута длилась как можно дольше, потому что неизвестно, когда еще она повторится (если настроения вообще могут повторяться)…»
Терпение лопнуло не у тех, кто играл, и не у тех, кто танцевал, а у тех, кто из-за отсутствия места не мог танцевать. Они-то и прервали танец и затеяли игру.
Дарка уже принимала участие в такого рода играх, смысл которых был в том, чтобы девушка и парень остались одни в темной комнате, где они по правилам игры должны были поцеловаться.
